– Вы нас извините, если мы поговорим по-турецки? – обратилась она к Трейси. – Хасан-эффенди сын Ахмета-эффенди, и я должна передать ему слова отца.

Пока они говорили, Трейси с интересом наблюдала за молодым человеком. Его стройная фигура и привлекательная наружность имели мало общего с обликом жилистого, худощавого Ахмета, но только до того момента, пока Хасан не начал хмуриться. Как только он нахмурился, сходство между сыном и отцом явилось налицо. Трейси не понравилось то, как он хмурится, а также грубые нотки в его голосе. Нарсэл тотчас же покорно опустила глаза, к чему Трейси уже привыкла. Правда, ей эта покорность показалась немного странной, потому что по ту сторону стойки стоял всего лишь хозяин крошечной лавчонки и сын слуги из дома Эримов.

Наверное, Хасан почувствовал удивленный взгляд Трейси, потому что внезапно замолчал, улыбнулся и открыл ящик под стойкой.

– Может, вы пожелаете взглянуть на четки, которые я собираюсь послать миссис Эрим, ханум-эффенди? – спросил он и положил перед ней на стойку горсть четок.

Трейси наклонилась, чтобы лучше разглядеть горку разноцветных бус, и машинально принялась искать черный янтарь, но черных янтарных четок там не оказалось. Нарсэл бросила один-единственный взгляд на четки и равнодушно отвернулась.

– Не сомневаюсь, миссис Эрим с удовольствием примет их, Хасан-эффенди, – вежливо проговорила она. – Она очень хочет помочь вам с магазином, так же как и помочь крестьянам.

Сходство между Ахметом и сыном вновь бросилось ей в глаза. На лице Хасана появилось угрюмое, раздраженное выражение, но он промолчал. Он проводил их до двери лавчонки и стоял в дверях до тех пор, пока девушки не свернули за угол.

Как только Нарсэл и Трейси снова оказались вдвоем, Нарсэл сбросила маску покорности и стала самой собой.

– У Хасана-эффенди большие трудности, – объяснила она. – Когда-то наш брат послал его учиться в университет, но после его смерти Мюрат не смог, по независящим от него причинам, продолжать платить за его образование. Да и Сильвана не особенно хотела тратить деньги… хотя она могла себе это позволить. Поэтому молодому человеку пришлось работать в маленьком магазинчике. Однако он весьма честолюбив. Я не удивлюсь, если Хасан-эффенди когда-нибудь станет адвокатом.

– Мне показалось, что он был рассержен на вас, когда мы уходили, – осторожно заметила Трейси.

Нарсэл ничуть не смутилась.

– Ничего страшного, это все ерунда. Его на самом деле разозлило поведение миссис Эрим, а не мое. Может, это и к лучшему. Пойдемте… нам надо идти туда.

Я должна сделать еще одну важную покупку для Сильваны.

Они пошли по другому проходу, и Трейси обратила внимание на мраморные головы и бюсты, один или два сломанных пьедестала, в беспорядке сложенные куски мраморных колонн. Все они несли на себе пыль веков.

– Неужели хотя бы некоторым из этих предметов место не в музее? – удивилась она.

Нарсэл выразительно пожала плечами.

– Никто не знает, как такие вещи попадают на стамбульские базары. Турция буквально нашпигована древними развалинами, которые ждут раскопок. Естественно, появляются и охотники за антиквариатом, который потом обнаруживается где-нибудь за границей. Ага… вот то место, которое мне нужно.

Нарсэл Эрим остановилась перед магазином, который был больше соседних и состоял, наверное, из трех или четырех обычных крошечных лавчонок, соединенных между собой. Витрины его были покрыты слоем пыли и не до такой степени завалены товарами, как в других местах. На витринах лежало совсем немного, но зато поистине прекрасных предметов из серебра, меди и латуни. Трейси подумала, что владелец этой лавки, как человек со вкусом, не хотел опускаться до дешевки.