– Я предпочитаю такси.

– Ну нет, отвезу. Я чувствую, что еще не расплатился.

Бет закусила до боли губу. Он что же, считает, что ему оказана платная услуга? Вряд ли что-нибудь заставило бы ее почувствовать себя более униженной.

8

О том, что сегодня нет ни лекций, ни занятий, Бет вспомнила, только когда встала и оделась. Этот день был запланирован полностью свободным, чтобы дать участникам курсов возможность провести его так, как им захочется: в прогулках по городу, в покупках или просто в отдыхе на пляже.

Бет не хотелось ни того, ни другого, ни третьего. В сущности, если бы она уже не встала, скорее всего, провела бы весь день в постели, задернув занавески и уткнувшись лицом в подушку.

Болезненная улыбка искривила уголки ее рта. Вряд ли затворничество так уж комфортно – подушка все еще мокра от слез, пролитых вчера.

Ей было больно вспоминать о вчерашней встрече с Эрнаном. Она с трудом могла поверить в то, насколько холодно и даже жестоко он обошелся с ней. Что довело его до такой крайности – уж не чувство ли вины? Может, считал, что, переспав с ней, каким-то образом предал память жены, которую любил? Но если он чувствовал себя виноватым, то почему не остановился? У него было время для этого – ему пришлось преодолевать и ее слезы, и сопротивление. Не могли же ее издевки так завести его!

Жестом отчаяния Бет прижала руки к лицу. Так много вопросов и так мало ответов. Почему она не прислушалась к доводам разума и пустила Эрнана к себе в постель? Ведь с самого начала знала, что это принесет ей только несчастье. Возможно, она ошибалась в причинах, но оказалась права в том, что касалось результата.

Бет закрыла глаза, прогоняя мучительные видения. Ей следует чем-нибудь заняться. Чем угодно. Просто чтобы не сойти с ума от бесплодных размышлений.

В конце концов она решила, подобно остальным участникам курсов, отправиться в город и купить какие-нибудь мелочи в подарок друзьям. В Нью-Йорке она почти не ходила по магазинам и редко бывала в салонах одежды. С нее хватало памяти о годах детства и юности, когда приходилось таскаться за матерью из одного модного магазина в другой, еще более модный. Но была некая разница– все же не часто у нее выдавалась возможность поискать что-нибудь в магазинах европейских городов, а тем более такого своеобразного, как Малага. ...Бет бродила по маленьким улочкам, где были сосредоточены сувенирные лавки и магазинчики с товарами национального испанского быта. Она заставляла себя рассматривать выставленные в витринах ткани, модели одежды, изделия из кожи, но сердце ее было совсем в другом месте. Сделав все же несколько покупок и устав, она стала высматривать какое-нибудь уличное кафе.

– Элизабет? Элизабет Харди? Это вы, не так ли?

Бет повернулась и взглянула в глаза женщины, которую узнала мгновенно, несмотря на то что не видела ее уже семь лет – со дня похорон отца. Он когда-то ушел к этой дамочке.

– Да, это я, – холодно ответила Бет.– А вы – Хелен. Все еще Харди или вы опять вышли замуж?

Женщина нахмурилась, и Бет моментально стало стыдно за свое едкое замечание.

– Да, я по-прежнему Хелен Харди, – слегка улыбаясь, ответила она.– И я никогда не выйду замуж.– На ее лице появилось грустное выражение.– Что привело вас в Малагу? Должна признаться, что была удивлена, увидев вас.

Бет рассказала о кулинарных курсах и своей работе в журнале.

– Ваш отец очень гордился бы вами, – сказала Хелен.– Знаете, он всегда так много говорил о вашем интересе к кулинарии. Как бы я хотела, чтобы он дожил до сегодняшнего дня и порадовался вашей карьере.

Бет была поражена. Она никогда и не подозревала, что отец проявлял какой-либо интерес к ее увлечениям, не говоря уже о том, что мог бы одобрить ее выбор карьеры.