— Вины?! А что у тебя есть такого, чтобы чувствовать себя виноватым перед ним?

— Жизнь. Знаешь, как это бывает… Иногда ты чувствуешь вину за то, что когда-то сделал, иногда — за то, чего не сделал. Иногда за то, что слишком сильно кого-то любил… Или любил недостаточно. Понимаешь? — Мэтт резко крутанул руль. — Давай вернемся по старой дороге, — предложил он.

Старая дорога как раз вела мимо парка. Энни прикусила губу. Какого черта? Будет приятно снова увидеть знакомые места.

Ей не пришлось долго ждать. Они миновали пару ферм — и вот, он перед ними. Койот-парк. Он выглядел грязным и доступным всем ветрам, поросший тополями и можжевельником. Таким Энни и помнила это место. Но кое-что все-таки изменилось — здесь не было ни единой души.

— Останови машину, — вдруг попросила она. — Всего лишь на минутку. Пожалуйста, остановись.

Мэтт подчинился, бросив на Энни любопытный взгляд. Девушка вышла из машины и осмотрелась. Детские воспоминания нахлынули бурным потоком.

— Скажи, ты не очень спешишь? Можно я прогуляюсь? — Энни указала на расшатанный деревянный мост, который по-прежнему тянулся над речушкой.

— Нет проблем…

Девушка направилась в сторону моста. Мэтт последовал за ней, отставая на несколько шагов.

— В чем дело, Энни? — спросил Мэтт, когда она ступила на мост и в волнении огляделась по сторонам.

— Здесь мы иногда разбивали лагерь, когда я была ребенком, — откровенно объяснила Энни. — И отнюдь не во время каникул. Здесь мы жили. Были годы, когда у нас не оказывалось ни денег, ни друзей, и мы жили в трейлере. Иногда в палатке.

Его улыбка казалась недоуменной, словно он и представить себе не мог подобной жизни.

— Я помню, что многие разбивали здесь лагерь. Теперь это запрещено. — Он сделал паузу, пристально посмотрев на девушку. — Но я думал, что это по большей части цыгане.

Энни улыбнулась, кивнув.

— В те дни я знала очень многих цыган.

Мэтт нахмурился.

— Но ведь сама ты не цыганка.

— Нет. Моя мать была испанкой, а отец… — девушка вдруг замолчала.

— Что?

Энни тряхнула головой, чтобы убрать с лица волосы.

— Мой отец не стоит даже упоминания в разговоре. Он ни разу не появился в моей жизни.

Странная тень, очень похожая на гнев, пронеслась по лицу Мэтта, и Энни умолкла, размышляя, что именно из сказанного могло так сильно поразить его, но через несколько секунд непонятное выражение исчезло. Он ничего не сказал, лишь встал на мосту рядом с девушкой, и они вместе облокотились на перила, глядя на журчащий поток.

— А зачем вы приходили сюда? — спросил Мэтт, повернувшись к Энни, чтобы лучше видеть ее лицо. — И что делали весь оставшийся год?

Голубые глаза Мэтта были серьезны. Ему и в самом деле интересно! Девушка улыбнулась.

— Давай-ка я расскажу тебе по-другому обо всем этом, — произнесла она, внезапно загоревшись желанием облегчить душу рассказом. — Мою маму звали Марина Торрес. В молодости она была очень красива. Ей хотелось чего-то достичь в жизни. И первым шагом на этом пути стало место домработницы на ранчо богатой семьи. Это был тот самый шанс, который выпадает раз в жизни. Наниматели платили хорошо и хорошо с ней обращались, а мама копила деньги, чтобы поехать в Даллас получить образование.

— Разумно. И правильно.

— Да. Но, к сожалению, в семье был очень красивый молодой человек, который часто оказывался неподалеку от нее.