— О! Это не обвинение, — мягко сказал он. — Это эпитафия.

Глава 14

ЛЮБОВЬ

— Фил...

— Прости, Хильда. Когда я пришел час назад из госпиталя, ты отдыхала. Бристоль так сказал, и я знал, что с тобой Эдит Даннинг и Хендрик... Я не хотел тебя тревожить. Мне нужно было уехать. Срочные дела в офисе... Но теперь я с тобой, Хильда, и — Хильда...

— Я так устала от всего этого!

— Знаю, дорогая, знаю. Хильда — как мне сказать? — Хильда, я...

— Фил. Пожалуйста.

— Я не знаю, как сказать это. Дорогая моя. Милая. Это ведь значит кое-что, правда? Ты знаешь, как я люблю тебя. Но весь мир — особенно газеты — ты знаешь, что скажут они, если ты... если мы...

— Фил! Ты что, думаешь, что дурные слухи что-то для меня значат?

— Они скажут, что я женюсь на миллионах Абби Дорн!

— Я не хочу обсуждать наш брак. Как ты мог подумать...

— Но, Хильда! Хильда! О, дорогая моя. Какой я идиот, что заставляю тебя плакать...

Глава 15

ОСЛОЖНЕНИЯ

Полицейская машина подрулила к бордюру и остановилась перед массивными стальными воротами поместья Дорнов. И особняк, и площадка перед домом занимали всю площадь между Пятой авеню и шестидесятыми улицами. Высокая каменная стена, выщербленная дождем и ветром, поросшая мхом, окружала дом и парк подобно старому гранитному плащу. Стена скрывала нижние этажи здания, затаившегося в глубине территории среди живописных куртин и лужаек.

Войдя в это поместье, можно было, отгородившись от шума города и автомобильного рева, вообразить себя в другом веке, затерявшимся среди мраморных статуй парка, разбитого возле романтического замка.

Через улицу простирался Центральный парк. Вверх по Пятой авеню видны были белый купол и простые каменные стены Музея «Метрополитен».

Инспектор Квин, окружной прокурор Сэмпсон и Эллери Квин оставили трех детективов курить в машине и неспешно поднялись по мраморным ступеням особняка.

Тощий человек в ливрее открыл им двери. Инспектор Квин отодвинул его в сторону и мгновенно очутился в просторнейшем холле.

— К мистеру Дорну, — грозно сказал он, — и не задавайте мне вопросов.

Дворецкий открыл было рот, чтобы протестовать, но не осмелился.

— Но как мне доложить?..

— Инспектор Квин, мистер Квин, окружной прокурор Сэмпсон.

— Да, сэр! Проходите, джентльмены. — И дворецкий пригласил их следовать за ним через богато меблированные комнаты с зашторенными окнами. Остановившись на секунду перед двойными дверями, он открыл их. — Если вас не затруднит, подождите здесь с этим джентльменом. — И дворецкий, отвесив поклон, пошел в обратном направлении.

— С этим джентльменом? Каким таким?.. Кто тут? А, Харпер?

Они всмотрелись через полумрак в угол, где Питер Харпер, погруженный в глубины кожаного клубного кресла, усмехался, глядя на них.

— Послушай, — потребовал инспектор, — мне показалось, ты сказал, что едешь в свою редакцию. Пытаешься украсть наш кусок информации?

— Это все причуды войны, инспектор. — Старый репортер весело помахал рукой. — Пытался увидеться тут с нашим престарелым плейбоем, но — не удалось. Так пришлось ожидать вас. Садитесь, парни.

Эллери задумчиво ходил кругами, осматривая библиотеку. На всех стенах от пола до старомодного с лепниной потолка помещались тысячи книг. Эллери почтительно пробежал глазами некоторые названия. Но почтительность разом умерла — и на лице появилась шаловливая улыбка, как только он взял в руки один том. Это был тяжелый, богато оформленный том в кожаном переплете с золотым тиснением.

— Похоже, — с усмешкой сказал он, — что я открыл еще один порок миллионеров.