– Спасибо, – сказала Джил. – Еще одна порция, и я точно отключусь.

Алекс почти улыбнулся. Они выпили. Впервые со времени приезда в Лондон Джил чуть чуть расслабилась, когда скотч проник в кровь.

– Кто такая Мариза?

– Мариза – детская любовь Хэла. Женщина, на которой, как мы ожидали, он женится, – сказал с порога комнаты Томас.

При звуке его холодного, высокомерного голоса Джил чуть не выронила стакан. Она отступила от Алекса, боясь взглянуть ему в лицо. Томас вошел в гостиную.

– Надеюсь, я не помешал. – Он смотрел на Джил, а не на Алекса.

Джил задумалась. Они ожидали, что Хэл женится на Маризе? Она была его детской любовью? Ее охватила ревность. Но разве Джил не подозревала что то в этом роде?

– Они были помолвлены?

Наливавший себе выпить Томас повернулся к ней.

– Как же они могли быть помолвлены? Разве вы не сообщили нам, что Хэл сделал предложение вам?

Этого она Томасу не говорила, только Алексу и Лорен. Значит, в этой семье нет секретов друг от друга.

– Джил сегодня днем была в Британской библиотеке, – сообщил кузену Алекс.

Томас пил свой скотч, рассматривая их обоих. Он снял пиджак и остался в сшитой на заказ сорочке, галстуке от Валентино и черных брюках. У него были очень широкие плечи и узкие бедра.

– Знаю. Я невольно подслушал.

Джил не отозвалась. Видимо, Томас стоял в дверях довольно долго. Шпионил за ними. Она разозлилась, почувствовала себя загнанной в ловушку. Ей не нравилось выражение его глаз – как у страдающего животного, ожесточенного от боли и готового напасть.

Напасть на нее, причинить ей боль, наказать за смерть Хэла. В этом Джил не сомневалась.

Томас не сводил глаз с Джил.

– Стало быть, у вас был интересный день? – Ничего, кроме вежливости, в его голосе не прозвучало.

Джил вздернула подбородок, ожидая нападения.

– Очень интересный.

Томас все так же смотрел на нее.

– Значит, вы так же зациклены на истории, как Хэл.

– Нет.

Суровые брови приподнялись.

– Тогда почему библиотека?

Она облизнула губы.

– Разве вы не узнали почему, пока подслушивали мой разговор с вашим двоюродным братом?

Трудно было сказать, улыбнулся ли Томас и была ли улыбка приятной.

– Кажется, вы полагаете, будто эта женщина, Кейт Галлахер, ваш предок.

– Да, полагаю.

– Кто же такая Кейт Галлахер? – спросил Томас, отпив скотча.

– Она была подругой вашей бабушки и гостила у нее в 1906 году, – ответила Джил с вызовом и трепетом.

– И что?

– Хэл держал фото этих двух женщин в своей комнате. У нас с ней одинаковая фамилия. Хэл попросил меня стать его женой, и я нахожу все эти факты слишком существенными, чтобы объяснить их простым совпадением. – Джил знала, что говорит с ним язвительно, но ничего не могла с собой поделать.

Томаса, похоже, позабавили ее слова.

– Это утверждаете вы. Хэл же никогда не говорил нам, что собирается жениться на вас. – Его взгляд переместился на ее руки. – Я не вижу у вас кольца.

– У нас не хватило времени на покупку кольца, – твердо сказала Джил.

– Ах да! Должно быть, танцы – обременительная… э… профессия. – По его тону было ясно, что он вообще не считает это профессией.

– Так и есть, – спокойно ответила Джил. – Я занимаюсь шесть семь дней в неделю всю мою жизнь. Я начала заниматься балетом, когда мне было четыре года, в шесть лет тренировалась по три четыре часа в день. Когда мне исполнилось семнадцать, меня приняли в Джульярдскую школу, в восемнадцать я поступила в труппу «Нью Йорк сити баллэ».