Маневр удался, и они без потерь добрались до улицы дю Кок. Однако толпа напирала все сильнее.

— Если вы доверяете мне, монсеньор, — воскликнул Роспиньяк, — то бежим отсюда, и как можно скорее. Поверьте, в этом нет ничего позорного: нас всего лишь пятнадцать, а их две или три сотни.

Совет был хорош; как верно сказал Роспиньяк, они могли отступить под натиском превосходящих сил противника, отнюдь не боясь покрыть себя позором. Разумом Кончини был вполне согласен с Роспиньяком, ко гордыня его взбунтовалась. Скрежеща зубами, он крикнул:

— Бежать от этих оборванцев? Черт возьми! Да лучше мы все подохнем здесь!

— Хорошо, — хладнокровно ответил Роспиньяк, — в таком случае нам не придется долго ждать; наши силы на исходе.

И с поразительным спокойствием он продолжил работать шпагой, ибо сей краткий диалог происходил в самой гуще сражения, которое становилось все ожесточеннее.

Капитан гвардии не преувеличивал грозящую им опасность. Было очевидно, что он с горсткой своих подчиненных не сможет долго сопротивляться разъяренной толпе, в которой все чаще раздавались призывы покончить с фаворитом и его прихвостнями. Роспиньяк не ошибался: силы гвардейцев были на исходе. Через несколько минут их сомнут, разъединят и бурное течение подхватит их и закружит, словно соломинки.

— Santa Maria! Стокко, эти безумцы убьют моего Кончино! — застонала маленькая женщина, опирающаяся на руку высокого мужчины.

На этот раз она говорила по-итальянски.

Злорадно сверкая глазами, Стокко ответил ей на том же языке; судя по его издевательскому тону, он привык изъясняться исключительно в насмешливой манере:

— Что ж, синьора, думаю, что вам и впрямь пора позаботиться о траурном платье.

И непринужденно добавил:

— Разве вы не поняли, синьора, что ваш достойный супруг сам начал искушать дьявола? Неужто трудно было догадаться, на чьей стороне окажутся симпатии парижан? И зачем только он ввязался в эту историю?..

Очевидно, некие тайные услуги, оказанные усатым верзилой маленькой женщине в плаще, давали ему право говорить с ней столь непочтительно.

— Стокко, — умоляюще воскликнула Леонора Галигаи, ибо это была именно она, — посмотри вон туда, не появился ли там король? В этот час он обычно возвращается с прогулки.

С высоты своего роста — а он на целую голову возвышался над толпой — Стокко бросил взгляд в сторону ворот Сент-Оноре и с тем же насмешливым безразличием произнес:

— Думаю, вам повезло: это он.

Леонора Галигаи что-то шепнула ему на ухо. Стокко обреченно пожал плечами, но быстро и беспрекословно подчинился. Он оставил свою спутницу и, взявшись за огромную рапиру, висевшую у него на боку, стал пробираться к Кончини. Воротник плаща упал ему на плечи, явив миру длинное, худое и смуглое лицо с выдающимися скулами и огромными черными усами. Орудуя рапирой словно дубиной, он, понимая, что одному ему явно не под силу совладать с разъяренными горожанами, хриплым голосом вопил:

— Король!.. Вот идет король!.. Дорогу королю!..

Как он и предвидел, слова эти облегчили ему выполнение поставленной задачи. Вернее, как предвидела Леонора, ибо он всего лишь следовал полученным от нее инструкциям. В те времена слова, произнесенные Стокко, обладали поистине магическим действием. Гнев народа не стих, но внимание его было отвлечено. Кончини и его люди, которые уже считали себя погибшими, получили небольшую передышку. Стокко, наконец, сумел пробиться к фавориту королевы.

— Монсеньор, — произнес он по-итальянски, — быстрей бегите. Сейчас сюда придет король.

— Какое мне дело до короля! — злобно бросил Кончини; его налитые кровью глаза ненавидящим взором глядели на толпу, словно выбирая среди нее себе жертву.