Действительно, завидев мощную фигуру отца, да еще с ружьем и с грозным волкодавом, почти любая шатия-братия спасовала бы. Но отец всегда старался исключить лишний риск.

— Так, может, — предложил я, — мы пока вместе с Гришкой займемся лестницами, чтобы времени не терять? Раз уж мы с тобой не едем?

— Займитесь! — охотно согласился отец. — А я присоединюсь к вам, как вернусь.

И он достал подвесной мотор, взвалил на плечо (мотор отец всегда снимал и уносил домой: конечно, вряд ли кто рискнул бы умыкнуть мотор из его катерка, но народ у нас всякий попадается, поэтому лучше, конечно, держать мотор от греха подальше), свистнул Топу и направился к берегу. Мы проводили его, посмотрели, как он отплывает и как Топа важно сидит на носу, а затем вернулись в дом и взялись за дело.

Работа у нас, под Гришкиным руководством, шла здорово. Мы заменили целый кусок перил, перестелили несколько ступенек, и даже не заметили, как время пролетело. Было, наверное, часа два, когда мы услышали где-то на озере — сперва далеко, потом все ближе и ближе — тарахтение знакомого мотора.

— Отец возвращается! — завопил Ванька и, бросив молоток, помчался на берег. Мы поспешили за ним следом.

Топа первым выскочил из лодки и встряхнулся.

— Привет, папа! — закричал мой братец. — Ну что, разобрался ты с этими типами?

Отец, сняв мотор, тоже вылез из катера.

— Слава Богу, это не типы, — ответил он. — Оказались, в итоге, нормальными археологами, только вот растяпы большие. Решили, что ничего не будет страшного, если они завезут официальное разрешение на раскопки через денек-другой. Ну, и получили пару минут испуга, когда с одной стороны их я взял на прицел, а с другой — милиция. Это даже не совсем археологи, а… Впрочем, я за обедом все расскажу, есть хочется после такой прогулки. Гриш, ты ведь останешься к обеду?

Гришка малость замялся, Он редко оставался у нас к обеду, потому что он вообще не любил никого стеснять.

Но отец добавил:

— От свекольника и рыбных биточков не стоит отказываться. И потом, после обеда мы все-таки займемся лестницей, чтобы сегодня закончить.

И Гришка согласился. Кроме того, что не было никакого смысла отказываться от обеда, его еще и любопытство разбирало: а чем там кончилось дело с этими археологами?

За обедом отец стал рассказывать.

— Как я сказал, это не совсем археологи, — сообщил он, кроша в свекольник сваренное вкрутую яйцо, заправляя сметаной и присыпая зеленью. — Они, так сказать, еще только учатся. Твоя наблюдательность тебя не подвела, Григорий. Это группа студентов под руководством двух профессоров, у них сейчас нечто вроде летней практики. И практику они придумали довольно своеобразную. Они собираются проделать весь вероятный путь Васьки Буслаева, от Новгорода до Каспийского моря. До Иерусалима они, естественно, не поплывут…

— Какого такого Васьки Буслаева? — спросил мой братец. Спросил несколько невнятно, шамкнув при этом: он набил полный рот, разом выловив из своего свекольника и кусок мяса, и картошку, и крупные ломтики зеленого огурца и яйца.

— Не знаешь, кто такой Васька Буслаев? — удивился отец. — Ну и ну!.. А ты хоть знаешь, Борис?

— Ну… герой былин, — осторожно ответил я.

— Каких былин? — вопросил отец.

— Новгородских, естественно, — я смутно помнил, что Васька Буслаев, как и Садко, был новгородцем. Да и догадаться об этом было нетрудно: зачем же тогда археологи-практиканты начали свой путь не откуда-нибудь, а от Новгорода?

— И что он делал? — спросил отец.