|
Стиснув зубы, спружинив все тело, он в очередной раз попытался поднять Лорен, его онемевшая рука дрожала, больше половины его тела свисало над колодцем. Когда Лорен сумела подтянуться на руках и схватиться за отцовское плечо, боль стала почти невыносимой, но Гэйб готов был вытерпеть и не то… Однако пальцы соскользнули, девочка снова повисла над черной пустотой, изо всех сил закусив нижнюю губу, чтобы не закричать. Она посмотрела вверх и увидела отчаяние в глазах отца, и это напугало ее еще сильнее, если такое вообще возможно.
Вес дочери медленно, но неизбежно толкал Гэйба вперед, он все сильнее перевешивался через стенку колодца, как ни старался удержаться второй рукой, как ни отталкивался коленом от внешней стороны каменной ограды… — Не отпускай меня, папочка! — закричала Лорен, в ее расширенных, полных ужаса глазах вспыхнула мольба. — Да ни за что! — напряженно прорычал он под нос, скорее убеждая себя, чем дочь. Он не отпустит ее. Даже если сам рухнет вниз вместе с ней, он не выпустит руку Лорен. Но тут Гэйб вынужден был отвлечься. Он почувствовал какое-то движение в подвале и поднял голову на дюйм или два, дрожа от напряжения. Как он того и боялся, темная фигура Пайка поднималась с пола по другую сторону колодца. Стоя спиной к Гэйбу, высокий мужчина обхватил голову руками и слегка пошатнулся. Потом медленно повернулся. На его лбу красовалась рана, там, куда ударило пущенное Гэйбом лезвие, хотя Гэйб вообще-то метил в горло. Пайк ощупал рану рукой, а потом внимательно изучил кровь на своих пальцах. Уставился на Гэйба холодным бешеным взглядом. — Тебе не стоило этого делать, — сказал он таким тоном, будто бранил непослушного ребенка. Гэйб с трудом разобрал его слова за шумом подземной реки, так мягко и негромко говорил Пайк. — Теперь и ты будешь наказан, — добавил Пайк. — И твоя жена, и твой второй выродок. — Ты сумасшедший! — выкрикнул Гэйб. Его тело сдвинулось еще на дюйм вперед, через стенку колодца, и он отчаянно упирался, стараясь не сорваться вниз. — Разумеется, именно это я и намерен разыграть, — ядовито откликнулся Пайк, довольный собой. — Меня отправят в больницу на несколько лет, и я буду там играть с психиатрами и прочими бездельниками, а потом, когда они обнаружат, что я чудесным образом излечился, им придется выпустить меня. Общественное порицание — вот худшее, что может со мной случиться. — Да никогда тебя не выпустят из психушки! Ты сгниешь в дурдоме, Пайк! — рявкнул Гэйб. — Посмотрим, — коротко бросил безумец, и для него вопрос был тем самым исчерпан. Гэйб снова прижался щекой к камням, чтобы хоть на мгновение утихла боль в шее. «Помоги же мне, Господи», — мысленно взмолился он, чувствуя себя виноватым и не надеясь на помощь, потому что в тот единственный раз, когда он обращался за помощью к Всевышнему, ничего не вышло. Это было, когда пропал Кэм. «Просто дай мне еще один шанс прямо сейчас…» Он посмотрел вниз на Лорен, в отчаянии пытаясь придумать хоть что-нибудь, способное остановить маньяка и вытащить наконец дочь из колодца… Лорен снизу смотрела на него, уже не пытаясь бороться, — она просто висела на отцовской руке. А под девочкой бурлила и пенилась черная вода, жаждавшая получить свою жертву. Жаждавшая заполучить их обоих. Снова приподняв голову, Гэйб увидел, что Пайк наклоняется и тянется к чему-то, лежащему на полу. Металл звякнул о бетонный пол, и Гэйб понял, что высокий старик поднимает то самое лезвие, которое недавно угодило ему в лоб. Поскольку трость Пайка сломалась, он нуждался в другом оружии. Когда Гордон-Маврикий выпрямился, он улыбался. Это была жестокая улыбка. Довольная улыбка. |
