— Черт побери! — выругался Гэйб и тут же почувствовал, как пальцы Эвы сжали его плечо от испуга; Лорен тихонько вскрикнула.

В Гэйбе пробудилась ярость. Хватит, довольно! Он протянул руку к маленькой бронзовой ручке, торчащей над ключом, готовый рывком распахнуть дверцу. В это мгновение стук превратился в громкие удары, и, прежде чем рука Гэйба дотронулась до ручки, дверь в раме будто напряглась. Все трое одновременно отпрыгнули назад, а Лорен страшно взвизгнула. Эва, сама испуганная до дрожи, заключила дочь в объятия. На мгновение заглушённый криком девочки бешеный стук снова стал слышен, теперь этот «кто-то» непрерывно бил в дверцу изнутри. Гэйб собрался с духом и снова потянулся к бронзовой ручке, полный решимости открыть наконец шкаф и положить конец этому кошмару. Но как только его пальцы коснулись ручки, погас свет. А стук прекратился. Зато послышался отчаянный крик из спальни девочек.

13

Тьма

Полная тьма. Непроглядная чернота.

Они стояли в течение нескольких мгновений, не в силах сдвинуться, пока их не подтолкнул родительский инстинкт. Келли продолжала кричать. Гэйб и Эва, не слишком уверенно двигаясь в темноте, вместе поторопились к спальне, Лорен, по-прежнему цеплявшаяся за ночную рубашку матери, семенила рядом с ними.

Гэйб ощупывал стену рукой, отыскивая дорогу, Эва на слух двигалась за ним. Постепенно глаза привыкли к темноте — смутно проявились перила, высокое окно на площадке выглядело чуть более светлым, чем окружившая их тьма, и дверь в комнату Лорен и Келли тоже была не такой черной, как все вокруг.

Гэйб как раз попал рукой в пустоту дверного проема, когда ущербная луна в очередной раз отыскала брешь в клубящихся тучах и внезапно осветила пространство. Лунный свет проник через высокое окно холла, высветил большой кусок каменного пола, и Эва отчетливо увидела силуэт мужа в дверях детской спальни.

— Все в порядке, Келли, — сказал он. — Мы тут, все в порядке, малышка.

Эва проскочила в комнату, таща за собой перепуганную Лорен. Келли стояла на коленях в постели, скомканное одеяло лежало перед ней бесформенной кучей.

— Келли, что случилось? — Эва встала рядом с дочерью, протягивая к ней руки.

Келли перестала кричать, но ее плечи сотрясались от рыданий.

— В углу, мамуля, — с трудом выговорила она, прижимаясь к матери.

Эва, Гэйб и Лорен разом оглянулись на угол, куда указывал дрожащий пальчик Келли. Но в неярком свете луны угол был совершенно пуст.

— Там ничего нет, милая, — утешающе проворковала Эва малышке, изо всех сил цеплявшейся за нее. — Тебе просто что-то приснилось.

— Нет, мамуля, там кто-то стоял, весь такой черный!

— Нет же, ты просто испугалась, когда погас свет. Да и мы потревожили тебя, когда вышли на галерею.

— Меня стук разбудил, — пожаловалась Келли, обливая слезами плечо Эвы, перемежая слова всхлипываниями. — Я села и увидела кого-то в углу. Он… он смотрел на меня!

Как она могла понять, что «кто-то» смотрел на нее, если он был весь черный, подумала Эва, но тут же отбросила эту мысль: логика в данный момент не принесла бы никакой пользы и не утешила бы Келли.

Гэйб, подойдя к пустому углу, обернулся к ним.

— Это был просто дурной сон, Келли, — мягко сказал он. — Смотри, тут никого нет.

— Но, папуля…

— Тише, тише, милая. — Эва крепче обняла дочь. — Все уже позади. Мы тут, рядом с тобой.

— Я оставил фонарь у кровати, — сказал Гэйб. — Пойду возьму. Хочу все-таки заглянуть в тот чулан.

В другое время Лорен обязательно поправила бы отца — не «чулан», а «шкаф», но сейчас она слишком расстроилась.