— Перестань, — донесся до нее голос Сулье.

— Я убью его! — Она пнула Грея. — Убью пятьдесят раз. Убийца! Преступник. Тварь!

— Она лжет. Не слушайте ее. Все это ложь.

— Пока она только обещает вас убить, — произнес Сулье. — И я почти склонен ей это позволить. Но сначала мы послушаем, что она хочет сказать. Успокойте ее месье Грей иначе она поранит себя.

Она сотрет этот кусок грязи с вселенной. Превратит его в пыль.

— Сын шлюхи! Убийца!

— Хватит, Анник. Скажи мне. — Грей не давал ей шевельнуться.

Его запах, его уверенность привели ее в чувство. Ярость стихала, оставляя внутри пустоту. Она привалилась к нему, замерзшая, больная, тяжело дыша.

Вобан умер. Он никогда больше аккуратно не сложит ее донесение, не кивнет, не скажет перед всеми: «Хорошая работа». Не добавит воду в ее стакан с вином, как будто она еще ребенок. Никогда. Никогда. Ни Вобана. Ни Маман. Все умерли. Слезы жгли ей глаза, боль душила ее. Грей крепко прижал ее к себе.

— Сейчас не время для этого, — напомнил Сулье. — Перейдем к делу.

Гнев утих. Из нее словно вынули сердце и душу. Она стала ничем, холодным ветром в женской оболочке. Анник попыталась оторваться от Грея, но тот не отпустил ее, повернув в своих объятиях так, чтобы она смотрела на Сулье.

— Я успокоилась.

— Хорошо. Я должен разобраться с Лебланом, расскажи мне правду об этом деле.

Правда. Как странно, что она может говорить правду в этой компании. Уже не было старика в каменном доме в Нормандии, зависящего от ее молчания. Вобан умер. Ничто уже не могло ему повредить.

— Вобан украл планы Альбиона. — Она увидела, как ее слова пронзили сердце Сулье.

— Это невозможно. — Позади нее и Грей окаменел.

— Вобан украл их, чтобы передать британцам. Не за деньги. — Анник не могла проглотить ком в горле. — Плата золотом, даже небольшая сумма, не навлекла бы подозрения на Вобана.

— Никто бы не поверил. — Сулье тяжело опустился в кресло. — Он придумал безошибочную операцию. Как всегда.

— Он составлял план несколько месяцев, один, втайне. Я думаю… Вобан стал немного сумасшедшим, когда его сыновья погибли в Египте.

— Другие тоже потеряли сыновей.

— Его сыновья умерли зря. Наполеон уплыл домой принимать свои парады и устанавливать сфинксов вместо ножек стола. А Эмиль с Филиппом умерли в лихорадке и вони Каира, брошенные человеком, который привел их туда. Они умерли за туалетный столик корсиканца, сказал Вобан.

Как мог Сулье не понимать? Он был другом Вобана. Как мог выглядеть таким удивленным и осуждающим?

— Вобан был старым, усталым и больным. Он всю жизнь служил Франции, во время террора потерял все — дом, семью, жену.

— Дитя мое, я был там. Я знаю.

— У него остались только его мальчики. А Наполеон потратил их жизни на свой претенциозный каприз править Востоком.

Анник высвободилась из объятий Грея и начала ходить по комнате. Французские агенты следили за ней глазами, ожидая, что она скажет. Боль Сулье хлестала ее молчаливыми ударами.

— Теперь Наполеон готовит другую многочисленную экспедицию. В Англию. Вот почему Вобан украл планы. Он сказал, что Наполеон предал революцию.

Сулье провел рукой по лбу.

— Он всегда был среди нас мечтателем. Идеалистом. Но это…

— Больше не должно быть никаких бессмысленных сражений за морем, сказал Вобан.