— Я помню. Я лежала на одеяле рядом с вами. Хотела прикоснуться. Хотела…

— Пора ехать.

Но Анник помнила.

— Что я делала, когда спала? Что я делала с вами?

— Все это вам снилось. Иногда наркотики так действуют на женщин. Это ничего не значит.

А сны, жар, страсть и бесстыдство? Под действием наркотиков она становится шлюхой, когда спит. Даже тело предавало ее и толкало к англичанину. Это несправедливо.

— Я помню. Кое-что. — Его рука скользнула ей в волосы и остановила ее.

— Ничего не случилось. Если бы мы что-то делали, я бы вам сказал.

Она ничего не делала? Она помнила его запах, свой безудержный крик, помнила, как терлась об него.

— Я не думаю, что это лишь сон. На мне была ваша рубашка. Я хотела снять ее. Я хотела…

Она повернулась, чтобы прижаться к его запястью. Почувствовать его. Она даже не заметила, что делает это, пока Грей не отдернул руку.

— Давайте я посажу вас в карету. Вы ничего этого не хотите. Вам просто кажется. — Теперь в его голосе слышалось раздражение. — И вы сейчас заснете стоя.

— Грей, мы должны ехать. — Это Дойл.

Он, конечно, все слышал, и Эйдриан тоже. Она с таким же успехом могла бы раздеться догола, учитывая полную невозможность побыть одной.

— Я вас не хочу. И я не сплю.

— Тогда я не должен поднимать вас в карету. Вы можете забраться самостоятельно. Вот так. Эйдриан, не помогай, ты разбередишь свою рану.

Но Эйдриан втянул ее на сиденье. Она сделает ему выговор, когда проснется. Грей обнял ее.

— Где мы?

— В часе езды от Дортера.

— Я была там два года назад. — Анник попыталась вызвать из памяти карту этого места, но изображение меркло, потом исчезло. — Я была в деревнях контрабандистов. Пряталась.

Грей придвинулся ближе.

— Хорошее место. И от кого вы прятались два года назад?

— Восстание в Вандее. Последнее. Было… очень плохо. Я не могла поверить, что французские солдаты делали такое с французскими женщинами и детьми. Мне давали дикие приказы… — Все путалось у нее в голове. Осколки боли. Воспоминания. — Но я не подчинялась их приказам. Я не стала шпионить за несчастными людьми, убежала и спряталась. Они были очень злы на меня. — Анник потерлась о его руку. — Наркотики сделали меня слишком разговорчивой. Я должна помнить об этом.

— Здесь нет государственных тайн, Лисенок. Весь мир знает, что Наполеон сделал в Вандее.

— Но я все равно не должна много болтать, пока не прояснится голова. Вы знаете, что были совсем не похожи на себя, когда говорили по-немецки? Я даже на миг испугалась. Как будто в карете вдруг появился другой человек. Больше не делайте этого.

— Хорошо. Почему бы вам не поспать?

И она засыпала. То ли он снова давал ей наркотики, то ли еще действовала прежняя доза.

— Я помню, что мы делали вместе. И это было неприлично, я почти уверена. Я решу, как поступить, когда проснусь. Может, попытаюсь задушить вас еще раз. Хотя у вас красивое тело. Как у большого животного.

— Должно быть, вы провели сложные и весьма интересные ночи, — пробормотал Эйдриан.

— Заткнись, — ответил Грей.

Когда она почти заснула, он притянул ее к груди жестом собственника. Где Анник и устроилась, словно это место было предназначено именно для нее.

Глава 14

— Анник, просыпайтесь, — тряс ее Грей. — У нас большие неприятности.

Пробравшись сквозь пуховую черноту, она мгновенно испугалась.