Я знал, что Очкарик и Эрик должны были незаметно следовать за Лаурсеном. Мое преждевременное появление могло бы их напугать — в темноте, вполне вероятно, им было бы трудно узнать меня, — и они из-за этой заминки потеряли бы его из виду. Поэтому я подпустил их вплотную к себе и лишь тогда вышел из укрытия.

— Это ты звонил ему по телефону? — прошептал Эрик. — А что ты ему сказал?

Я довольно ухмыльнулся.

— Расскажу вам обо всем позже. Сейчас он спешит в лес, чтобы снять все капканы. Идите за ним. Мы с Катей присоединимся к вам, если найдем.

— Подожди, — прошептал Очкарик. — У меня есть с собой блокнот. Я изорву его на мелкие кусочки и буду бросать их на нашем маршруте в лесу. Так вам будет легче обнаружить нас.

— Отлично!

Прибавив шагу, Эрик и Очкарик пошли дальше за Лаурсеном, который за несколько минут уже порядочно оторвался от них. А я поспешил к дому браконьера, где нашел Катю.

Мы с ней немедленно взялись за дело. Сначала я попытался открыть парадную дверь, затем дверь, ведущую на кухню — обе были прочно заперты. Тогда мы обошли дом и внимательно осмотрели все окна. Тут Катя заметила, что створка окна на втором этаже приоткрыта. Именно там стоял Лаурсен, когда разговаривал со мной.

Мы отыскали приставную лестницу. Но она оказалась короткой и не доставала до окна. Тогда притащили из садовой беседки стол и водрузили лестницу на него. Этого вполне хватило.

Правда, сооружение получилось очень шатким, поэтому мы решили: я буду удерживать лестницу на столе, а Катя осторожно поднимется по ней в окно.

Моя боевая подруга, с трудом сохраняя равновесие, храбро поднялась наверх и вцепилась руками в подоконник. И тут меня охватило сомнение.

— Эй, — тихонько позвал я Катю, — подожди немножко.

— Что случилось?

— Мне кажется, мы занимаемся противоправным делом.

— Каким это, Ким? — удивилась Катя.

— Ну, мы фактически вламываемся в чужой дом!

— Как это вламываемся?!

— Понимаешь, это похоже на квартирную кражу. По закону это не положено. Так нельзя.

— Но мы же возьмем свои деньги, — возразила она сердито. — Чужое нам не нужно.

— Это не имеет значения.

Мне и самому было чертовски неприятно, что я затеял этот разговор. И попытался как-то замять дело. Но Катя уже вышла из себя.

— Послушай-ка, — прошипела она, — если некто стащил наши деньги и спрятал их у себя дома, мы что же, не имеем права пойти туда и забрать их?

— Не знаю, Катя. Наверное, так делать все же нельзя.

— А что надо делать в таком случае?

— Собственно, мы должны были удовольствоваться одним — заявить в полицию. А там знают, как следует действовать по закону.

— Если мы сами решим эту проблему, то очень поможем полиции. Уже одно то, что сбережем ее время, многое значит, — нашлась она.

— Конечно, это так. Но закон есть закон.

— Кто это сказал?

— Мой отец.

— Фу-ты, — презрительно усмехнулась Катя. — Вы, мужчины, вечно думаете: в мире нет ничего важнее закона.

Мне очень понравилось, как она сказала: «Вы, мужчины». Я только было хотел ответить, но она продолжила:

— Если бы мы передали дело полиции, то она произвела бы обыск в доме, нашла по нашей подсказке деньги и вернула их нам.