— О… — Некоторое время она молчала. — И все же, я надеюсь, вы добудете от него признание.

— Я не уверен, — с сомнением ответил Люк.

— Да, но не могу же я сидеть, как монашенка, всю жизнь взаперти!

— Я бы рад изменить ситуацию, — ответил Люк. — Из медицинских соображений, разумеется.

— Очень забавно. — Отчаяние сделало ее тон настойчивым, чего она не желала. — Ничего не произошло с тех пор, как на Фрэнсис напали, и ничего не произойдет. Завтра же я приступлю к работе, как обычно.

— Я бы не советовал.

— Но почему? — возмутилась она. — Вы же поймали убийцу?

— Мы поймали одного убийцу. Но мы не уверены, что он ответственен за все убийства, которые мы расследовали.

— Ты делаешь все это нарочно?! — накинулась Дженифер на Люка. Романтический вечер внезапно не показался ей таким уж романтичным. Люк уже не казался замечательным, а начал раздражать. Его медлительная, весомая речь, его осторожность, практичность, его проклятое спокойствие вывели ее из себя. Он никогда не был таким раньше. Был подвижным, быстрым на реакции, быстрым на мысли, решительным и агрессивным. Где он прячет теперь все это: под непроницаемостью и несокрушимостью скалы? — Ты хочешь запереть меня, изолировать?

— Каждый мужчина втайне мечтает изолировать от людей любимую женщину, — сказал Люк. — Мечтает содержать ее в бархатной коробочке, чтобы доставать лишь для личного любования. Это страшно трудно — подавлять собственнические инстинкты…

— Заткнись!

— Слушаюсь, мэм.

— И прекрати смеяться надо мной. — Неужели Люк и вправду сказал — «любимую женщину»?

— Слушаюсь, мэм.

— Я не желаю быть запертой как… как безделушка.

— Хорошо. Тогда я вынужден приставить к тебе охрану. Я думал, ты более разумная женщина, Дженифер. — В его голосе уже не слышался смех. Он устал. — Если бы у меня была сломана рука, я бы послушался совета профессионала, значит, твоего совета. Почему же ты не принимаешь моих советов?

— Потому что вы уже нашли убийцу — и потому что во всем этом нет смысла. Вот почему. — Она всматривалась в темноте, пытаясь различить выражение лица собеседника. — Или есть что-то, что ты недоговариваешь?

— Есть много чего такого, о чем я тебе не говорю.

— А почему?

— Потому что я не уверен до конца; потому что тебе ничего не стоит сделать то, о чем я прошу, — а мне будет стоить многого, если я совершу ошибку.

— Я пошла домой, — резко сказала Дженифер. — Я замерзла.

— Дженни… — начал было он.

Но она уже ушла, и только звук ее быстрых шагов, только тень, промелькнувшая возле освещенных окон, только стук закрывшейся двери остались с ним.

И — ничего кругом, кроме ветра, проносящегося через высокую ограду из кустов, окружавшую сад.

— Черт возьми, — пробормотал он и пошел к машине, чтобы ехать в полицейский участок.

Ночь опустилась на Вичфорд.

Один за одним зажигались огни — а затем гасли, и пустые улицы освещены были лишь транспортными указателями да фонарями; и светофоры мигали ни для кого, поскольку прохожих в этот час не было.

Река Перл бурлила под мостами и плескалась вдоль своих берегов. Деревья потеряли уже почти всю листву, ветер шумел в голых ветвях.

В красивых домиках и коттеджах укрывались от осеннего холода под теплыми одеялами, и снова появились грелки с горячей водой, и были уже вычищены зубы, и подогрето молоко.