Даша подумала немного — и согласилась.

— Пошли. Мне и правда не будет так страшно и одиноко.

Они поднялись на четвертый этаж, Даша отперла дверь квартиры.

— Входите… Ой!

Ребята успели только разглядеть стремительную черную тень — и услышали звон разбитого стекла, будто кто-то отлетел прямо в окно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СОЖЖЕННАЯ ФОТОГРАФИЯ

— Фу-у-у!.. — Даша вздохнула с облегчением. — Это кот, который живет на чердаке. Мы с папой его подкармливаем. Но что он там натворил? И почему он ждал возле двери? Обычно он как приходит в окно, так и уходит.

— Странно, что он тебя испугался, раз ты постоянно его кормишь, заметил Ленька.

— Скорей всего, он не меня испугался, а вас, — возразила Даша. И прошла на кухню, друзья — за ней следом.

На кухне обнаружился легкий беспорядок — перевернутое блюдце со сметаной и какие-то осколки, отливающие то розовым, то зеленоватым, в зависимости от того, как волновавшаяся под ветерком в открытом окне занавеска на секунду прятала их в тень и на следующую секунду опять приоткрывала прямым солнечным лучам.

Даша горестно ахнула, опустившись перед осколками на колени.

— Васька, паршивец! И как ты мог… Лучше бы ты окно разбил! Это ж была память о маме…

— А что это было такое? — спросил Димка.

— Венецианское стекло, стилизация под древнеримские изделия. То ли маленькая вазочка, то ли флакончик для туалетной воды, у которого затычка потерялась. Мы использовали как вазочку — для фиалок, для ландышей, для маленьких таких цветов, понимаете… Стекло было такое тонкое — и при этом радужное, чуть-чуть подцвеченное, чтобы переливы были заметней. Говорили, что очень ценная вещь, но главное — это была память о маме… Но странно, добавила Даша, поднимаясь с колен, — что отец оставил её на кухонном столе. Она всегда стояла так, чтобы её было невозможно случайно смахнуть и разбить…

— На то похоже, что он очень спешил, — заметил Ленька.

— Похоже, да… — согласилась Даша. — Но куда он мог так спешить? И почему перед этим он достал вазочку… и не убрал её назад?

— Этому как раз объяснение найдется, — сказал Юрка. — Покажи лучше ружья… И вообще, покажи, что тебя смутило.

— Пошли в комнаты, — кивнула Даша. — Надо бы убрать эти осколки… Но у меня рука не поднимается смести их на совок и выкинуть в мусорное ведро.

В квартире было три комнаты, не очень больших, но уютных. Одна, попросторней других, служила, надо полагать, гостиной. И в ней, на стене, красиво развешанные, были размещены несколько ружей, а также два офицерских кортика.

— Вот, — показала Даша. — Это — коллекционные ружья, а есть ещё два вполне простых, они в шкаф убраны. Кстати, действительно, надо проверить, в шкафу они или нет.

Она прошла в другую комнату (ребята — за ней), где, видимо, жил её отец — в комнате имелись складной диван, письменный стол, несколько книжных полок и большой шкаф — открыла большого шкафа, пошарила в углу, за пальто и костюмами, висящими на плечиках.

— Ружья на месте, — сообщила она. — Даже если бы отец взял Старбус, то и одно из обычных ружей он бы тоже прихватил. Я хочу сказать, из Старбуса он сделал бы выстрел-другой, чтобы ружье не застаивалось, но, в основном, палил бы из простого. И потом, — пришла ей в голову новая мысль, — если бы он поехал на охоту, то на машине.