|
Мол, некому скупать — не будут и воровать. Но воровство продолжалось, потому что появились подпольные скупщики. Они давали меньше — не по семь рублей за килограмм, а по четыре или три, а железо вообще принимали за копейки, — а потом загружали грузовики и ехали в те города, где скупки продолжали работать. С этими подпольными скупщиками тоже велась борьба, но без особого успеха. Арестовывали одного — появлялись два других. Самым крупным подпольным скупщиком был некий Дед, которого милиция никак не могла выследить — он вел свои дела очень осторожно, и те, кто кормился от него, были людьми, умеющими держать язык за зубами.
Теперь, значит, сборщики металла добрались даже до сорочьих гнезд... — Так вот, — продолжал отец, — они разорили почти все поселение сорок по краю заповедника, где большинство гнезд было сделано из проволоки. Я сам это обнаружил не так давно. В данном случае я не Могу запретить и не могу преследовать по закону, потому что сороки законом не охраняются. Но я бы хотел положить этому конец. Во-первых, сороки тоже нужны лесу Для поддержания естественного равновесия в природе. И во-вторых, сорок становится все меньше в наших краях. Оказывается, они хуже приспосабливаются к наступлению цивилизации, чем вороны и галки. И несколько «сорочьих островков» было бы совсем неплохо сохранить, чтобы потом локти не кусать. Как, например, кусали локти в некоторых областях, слишком рьяно взявшись за истребление волков, — мол, сколько ни убивай, а эти паразиты все равно наплодятся — и получив в итоге такие нашествия зайцев на поля и огороды, которые оказались чуть ли не хуже нашествий саранчи! И если бы вы через несколько дней объявили, что всякий, разоряющий сорочьи гнезда, будет иметь дело с вами, потому что вы благодарны сорокам, выведшим вас на след грабителей... Одного предупреждения было бы вполне достаточно. — Понял! — довольно кивнул Степанов. — Сделаем! Ну что, ребятки? Едете со мной в город? Разумеется, мы ехали. Через пять минут мы уже отплыли на катерке. Степанов сидел на корме и задумчиво вертел в руке драгоценное кольцо. — Гм... Да-да... — процедил он сквозь зубы. — И где она его ухватила? Если там, где грабители на землю в спешке уронили, — это одно. А если в каком-нибудь доме через открытое окно — это другое... И если она приведет нас на своем длинном хвосте в этот дом — памятник ей надо ставить!.. Хамло, говорите, ваш Брюс? — Жуткое! — горячо подтвердил Ванька. — Кроме себя самого, никого другого в грош не ставит! И считает, что все должны его обслуживать! А он только покрикивать будет! — Отвязанный, в общем, — ухмыльнулся Степанов. — Что ж, на то он и воришка. У людей точно так же. — Только у людей таких отвязанных могут и быстренько прибрать, чтоб не коптил вокруг, — подал голос мордоворот, сидевший за рулем катерка. — У сорок, видно, точно так же, — сказал я. — Мы ж его в траве подобрали, совсем крохотного. Он еще даже ходить и есть самостоятельно не умел, а права все равно качал. И всюду свой любопытный клюв совал — мягонький еще клювик, с желтыми усами, а туда же лез! Мы так поняли, он либо довыступался до того, что всех достал и его братья и сестры за борт спровадили, либо так расшебуршился от любопытства, что сам выпал, слишком резко высунувшись поглазеть на мир. — А вы его спасли. Наглецам счастье! — подытожил Степанов. И тут мне пришла в голову другая мысль. Я только хотел ее высказать, как катерок ткнулся в пристань, мы вылезли из него и перебрались в «ягуар», который и домчал нас до кафе. Степанов сам сел за руль. Он любил водить машину, и вообще, была в нем закваска профессионального шофера, который никому не доверит крутить баранку, если сам может это сделать. — Прибыли, уважаемые господа! — широко улыбнулся он. |
