— Альберт всегда говорил, что люди, живущие в одиночку, достойны жалости.

Дорри словно не понимала, что теперь и она одна из таких людей. У Альберта отказало сердце — он успел только съехать на обочину и заглушить мотор. Он умер в прекрасном живописном месте, где в низине росли черные дубы и ручеек с прозрачной вкусной водой бежал вдоль дороги.

Дорри рассказывала и эпизоды из истории семьи Беков, которые слышала от Альберта. Как они — два брата — приплыли по реке на плоту и основали лесопилку у Большой Излучины, где были только дикие леса. Теперь там тоже только леса, да еще развалины лесопилки и плотины. Ферма у братьев была скорее для развлечения. Они построили большой дом и привезли мебель из Эдинбурга. Изголовья кроватей, кресла, резные сундуки — все, что потом «пошло с молотка». Дорри рассказывала, что это все привезли на корабле вокруг мыса Горн, потом через озеро Гурон и вверх по реке.

— Ох, Дорри, этого не может быть, — сказала Миллисент и принесла завалявшийся у нее школьный учебник географии, чтобы разъяснить Дорри ее ошибку.

— Ну тогда, наверно, по каналу, — сказала Дорри. — Я помню, там был какой-то канал. Панамский?

Миллисент сказала, что, наверно, это все же был канал Эри.

— Ну да, — сказала Дорри. — Вокруг мыса Горн и прямо в канал Эри.

— Дорри — настоящая леди, кто бы там что ни говорил, — заявила Миллисент Портеру, который с ней и не спорил. Он уже привык к ее непререкаемым суждениям о людях.

— Она во сто раз больше настоящая леди, чем Мюриель Сноу, — сказала Миллисент. (Мюриель Сноу была, пожалуй, ее лучшая подруга.) — Это я тебе говорю, а я всем сердцем люблю Мюриель Сноу.

Это Портер тоже уже слышал.

— Я всем сердцем люблю Мюриель Сноу и буду стоять за нее, что бы там ни было, — говаривала Миллисент. — Я люблю Мюриель Сноу, но это не значит, что я одобряю все, что она делает.

Курение. И словечки вроде «черт», «мать его за ногу», «описаться». «Я чуть не описалась от смеха».

Будь воля Миллисент, она не Мюриель Сноу назначила бы лучшей подругой. В ранние годы своего брака она замахивалась на большее. Жена адвоката Несбитта. Жена доктора Финнегана. Миссис Дауд. Они взваливали на нее львиную долю работы в женском кружке при церкви, но никогда не приглашали к себе на чай. Она не бывала у них дома, разве что там устраивалось собрание. Портер был фермером. Не важно, сколькими фермами он владел, — фермер, и все тут. Миллисент могла бы и сразу догадаться.

Она познакомилась с Мюриель, когда решила, что ее дочь Бетти Джин будет учиться играть на пианино. Мюриель была учительницей музыки. Она преподавала в школах и давала частные уроки. Поскольку времена были тяжелые, она брала всего по двадцать центов за урок. Она также играла на органе в церкви и руководила хором в нескольких местах, но кое-где — забесплатно. Мюриель и Миллисент сразу так поладили, что скоро Мюриель стала проводить у Миллисент едва ли не больше времени, чем Дорри, хотя ее визиты были совершенно иного рода.

Мюриель, разменявшая четвертый десяток, еще ни разу не бывала замужем. О замужестве она говорила открыто — шутливо и жалобно, особенно в присутствии Портера. «Ты что, Портер, не знаешь никаких мужчин? — спрашивала она. — Не можешь подыскать мне хоть одного подходящего?» Портер на это отвечал, что, может, и подыскал бы, но они ей вряд ли подойдут. Летом Мюриель уезжала к сестре в Монреаль, а однажды поехала в гости в Филадельфию к каким-то кузинам, которых никогда не видела — только переписывалась с ними.