|
Проникнуть в гробницу было нелегко, но эти люди знали, что там можно найти золото и ценные предметы древности. Один из них пробрался в гробницу. Внутри, — последовала театральная пауза, — внутри он нашел мумии многих царей и цариц, спрятанные еще при фараонах от грабителей того времени. Годами члены этого семейства брали из захоронения небольшие предметы и продавали их, пока в конце концов гробницу не обнаружил Масперо, ведавший охраной памятников старины. Тела царей и цариц были отправлены в Каир, где они находятся по сей день. Но Тутанхамона — царя Тут, как его называют, — обнаружили археологи, а не грабители. Они осторожно извлекли из гробницы все сокровища, которые вы видели в Каирском музее, а юного царя снова положили на прежнее место. И тут он лежит до сих пор.
Рассказ вызвал поток вопросов, и бедному Факхри стоило немалых трудов побыстрее увести нас оттуда, дабы дать возможность войти в тесное помещение очередной группе туристов. Мы снова забрались в автомобили и проследовали до следующего пункта нашего путешествия — храма Деир эль-Бахри. Я люблю Деир эль-Бахри, один из самых красивых храмов в Египте. Однако по мере того как шло время, мое нетерпение возрастало. Я безучастно следовала в толпе других за Факхри, едва слушая его вдохновенную лекцию о храме и его создателе — могущественной царице, не менее умелой правительнице, чем любой из фараонов, избравшей любовником человека низкого происхождения. Эта подробность вызвала живой интерес слушателей Факхри и породила множество ухмылок и смешков. Но мой взгляд и все мое внимание были прикованы к кучке домишек, видневшихся на севере. Поселение Гурнах. Наконец мы там очутились. Дома поселян стояли прямо среди гробниц, но не фараонов, а знатных вельмож империи. Это были разрисованные и украшенные резными барельефами захоронения, многие из которых по заслугам известны. Когда мы добрались до гробницы Рамоса, одной из самых больших и богато украшенных, я, словно ненароком, оказалась в хвосте группы. И как только мои спутники один за другим вошли внутрь нее, дала деру. Поселение располагается на склоне холма. Я выбилась из сил, не одолев, спотыкаясь, и двадцати футов вверх по каменистой тропе, вдоль которой стояли дома. Подбежали две злобные бродячие собаки и зарычали, я по привычке подхватила с земли пригоршню камней и бросила один в ту, что была ближе. И промахнулась. Я всегда промахивалась. Когда-то давным-давно я обычно носила для бедных одичавших тварей объедки со стола. Несколько деревенских ребятишек бежали рядом со мной, сверкая черными глазенками и протягивая тоненькие коричневые ручонки. — Бакшиш, мииз, бакшиш, — требовательно повторяли они. Я знала дорогу, будто только вчера прошла по ней. Дом Абделала был одним из самых больших и высоких в деревне. Когда я наконец остановилась во дворе перед дверью, сердце у меня колотилось не только оттого, что пришлось подниматься в гору. Дверь была открыта, но я ничего не могла рассмотреть внутри из-за царящей там темноты. Чтобы уберечь свое жилище от нестерпимого зноя, в здешних домах всегда стараются поддерживать темноту. Я стояла в нерешительности, держась за бок — в нем кололо от быстрой ходьбы. Наконец из дома вышел молодой человек. Совсем юный, не старше восемнадцати лет, но с франтовато подстриженными усами. Он был поразительно красив, такие прекрасные лица встречаются среди молодых феллахов, пока тяжелый труд и жалкие условия жизни не состарят их раньше времени. Смуглое, точно отлитое в бронзе, лицо святого, шапка черных блестящих волос, от которых исходил сильный сладковатый запах бриолина. Вместо обычного полосатого балахона на нем были облегающие синие джинсы и блестящая цвета пурпура рубашка — скорее всего дар какого-нибудь туриста из Калифорнии. — Ищете проводника, мииз? — Он широко улыбнулся, показав красивые белые зубы. — Я лучший проводник в Луксоре. |
