— Сука, блядь!

И попытался переступить через опрокинутый ящик, протягивая к ней руку. Но Оленька не стала ждать, когда он до нее дотянется, а, вспомнив молодость, вынула из кармана свой верный пистолет и выстрелила ему в колено. Парень взвыл, как минуту назад его мотоцикл, и рухнул носом в рассыпавшийся мусор, а Оленька спокойно повернулась и направилась вдоль забора к своему дому. Едва она подошла к подъезду, как входная дверь открылась и навстречу ей выскочила испуганная Настя с криком:

— Что случилось?

Слышала ли она выстрел или ожидала увидеть окровавленную Оленьку, на которую сама же навела мотоциклиста?

— Ничего. А что должно было случиться? — пожала плечами Оленька. Хотя сердце ее колотилось отчаянно, она, звезда экрана, могла сыграть любую роль.

Опасаясь, что Настя может выбежать на улицу в надежде разведать, что произошло, Ольга подала горничной руку и попросила:

— Помоги мне подняться по лестнице, я, наверное, повредила спину, поднимая Джульку.

— А что с ней? — попыталась Настя хоть что-нибудь выведать, но Оленька отмела ее вопрос, словно не слышала, и только тяжелее оперлась на ее руку, прикидывая в уме, как скоро мотоциклист уберется прочь. Вряд ли он решится ворваться в частный дом, обвиняя хозяйку в попытке его застрелить. Ведь тогда ему пришлось бы объяснить, как его мотоцикл оказался на тротуаре, а значит, ему лучше взобраться на мотоцикл и уехать в медицинскую часть: рана в колене — это не шутка. Черт, ведь если его рана не шутка, то он может захотеть с Оленькой посчитаться. Но пути назад нет, и слава Богу, — она не сомневалась, что он пытался ее убить. Ладно, до сих пор этот фокус с пистолетом сходил ей с рук, небось, сойдет и на этот раз. Вот только Настю нужно задержать в доме подольше, что бы такое ей поручить?

— Настенька, пожалуйста, достань из верхнего ящика комода сиреневый флакон и разотри мне спину.

Горничной ничего не осталось, как выполнить просьбу хозяйки, хотя жидкость в сиреневом флаконе не имела никакого отношения к боли в спине — это был лосьон для смягчения кожи на пятках.

Пока недовольная Настя растирала хозяйкину спину лосьоном для смягчения пяток, а потом заворачивала ее в махровую простыню и одевала в теплый халат, прошло достаточно времени, чтобы Адочка доехала домой и поговорила с Вилли. Как только Настя закончила укутывать ее, внизу в гостиной раздался телефонный звонок.

Прежде чем снять трубку, Оленька испугалась, что Настя может подслушать ее разговор с дочерью по параллельному телефону. Но тут же напомнила себе, что телефон наверняка прослушивают и другие, и махнула рукой на конспирацию.

— Немедленно приготовь мне на ужин чай с гренками, — приказала она Насте.

Такая грубость была ей несвойственна, но сегодня терять ей было нечего, кроме жизни.

Настя нехотя сбежала вниз готовить ужин, и Оленька наконец сняла трубку.

— Мама, это ты? — спросила Адочка.

— Я, я! Как там моя собачка?

— Все в порядке — прием назначен на завтрашнее утро.

— А что это за ветеринар? Где он находится?

— В самом центре, Курфюрстенштрассе, 11.

— Умоляю, держи меня в курсе. Ты же знаешь, как мне дорога моя Джулька!

— Так же, как мне дорога моя Олька!

Наспех проглотив ужин, Оленька через час объявила, что должна отдохнуть и заперлась в своей комнате. Она должна была серьезно подготовиться к завтрашней авантюре — ей предстояло прорваться из советского сектора Берлина в американский, зная, что выдан приказ задержать ее любой ценой.