Черные воины были пугающе похожи друг на друга, словно их лица лепили с одной и той же гипсовой маски. Варвар погрузился в раздумья. Краем уха он услышал разговор двух парней, тянущих под уздцы вороного скакуна.

— Мне надоело самому тянуть плуг, — рассуждал один. — Пусть теперь на нас потрудится этот красавец. Ишь, бока какие гладкие!

— Дурень, это же конь воина! Неужели ты собрался пахать на нем? — возражал другой. — Он быстро околеет. Лучше продать его, он дорого стоит. На выручку можно купить не одну, а несколько лошадок, не таких красивых, но куда более привычных к труду.

Конан поскреб затылок и тихо сказал:

— А ведь верно. Воином становится тот, кто не смог бы пахать.

Аль-Зафар медленно сходил с ума от злости.

Нуурлак выпивал второй кувшин вина, а вино было отравлено аль-Зафаром лично. Яд обладал ужасной силой и действовал мгновенно на всякое живое существо… кроме Нуурлака.

Нуурлак же пил, стараясь заглушить тревогу. может быть, яд сводил действие вина на нет — он не пьянел и продолжал задавать своему военачальнику неприятные вопросы.

— Как вышло, что лазутчики выбрались из города незамеченными? Сколько их было, если они смогли умертвить трех воинов? Что этим лазутчикам понадобилось в руинах Шахризабса?

— На последний вопрос ответить легко, — произнес аль-Зафар. — Скорее всего, это воры, которые надеялись поживиться твоей казной. Нукеры не ожидали нападения, потому и погибли. Слишком много было легких удач. Клянусь, что в ближайшие сроки я возмещу потери.

— Хорошо бы набрать побольше головорезов, — мечтательно сказал Нуурлак. — Будь у меня сотня воинов, я давно бы правил Тураном.

«Если бы я мог обеспечить себе сотню бойцов, то обошелся бы без тебя», — подумал аль-Зафар, а вслух отвечал:

— Нелегко заполучить стоящего воина. Его нужно обучить, добиться от него собачьей преданности, лишить личных амбиций. Мы не можем взять первого попавшегося добровольца. По миру гуляет слишком много «свободных мечей», но это подонки, не признающие дисциплины. Одни слишком алчны и способны на предательство, другие мнят себя рыцарями, с ними морока — обо всем имеют личное мнение. Нам нужны другие. Нужны серые, уязвленные собственной слабостью людишки. Нужны пустые и жалкие. Обучи такого десятку сабельных ударов, наполни его пустоту своей волей и подогрей в нем давнюю обиду на весь род людской — вот тогда выйдет черный нукер, непобедимый воин без уязвимого сердца и шаткого рассудка.

Нуурлак сам плеснул себе еще вина и осушил кубок.

— Меня мучает жажда, — пробурчал он. Аль-Зафар прикусил губу.

Нуурлак обладал ярлыком на княжение и некоторой суммой в банках Султанапура. Он был полезен аль-Зафару первое время — потому что превращал предводителя разбойников в княжеского воеводу.

Но аль-Зафар слишком поздно понял, что связался с больным на голову мясником, дуреющим от крови. Вместо того чтобы укрепить княжество, Нуурлак занимался бессмысленным обдиранием декхан и еженедельно услаждал свой взор зрелищем пыток и казней.

Аль-Зафару было тесно. Ему хотелось громкой славы, блестящих походов, завоеванных крепостей… В этом случае он, конечно, собрал бы большую армию, а нукеров оставил в качестве личной охраны. Но Нуурлак только рассуждал о своем желании править Тураном и ничего не предпринимал для этого.

Несколько дней назад князек сам пригласил свою судьбу, поведав аль-Зафару слова султана. И воевода решил убрать глупца с княжеского трона. После этого, при помощи некоторых поблажек, он заставит местных жителей признать его хакимом.