До места они добирались около часа (Уилсон объяснил, что им приходится делать большой крюк до единственного на много миль моста через реку Арун), а когда приехали, Уилсону пришлось выйти из машины, чтобы открыть ворота. Айрис обратила внимание, какой он достал из сумки ключ: старинный, длиной с ладонь, с красивой резной головкой.

Пока Уилсона не было в машине, Айрис заколотила ладонями по коленям в каком-то неуёмном восторге. Да, она приехала сюда всего лишь разбирать книги в библиотеке и составлять каталог, но это было настоящее поместье с парком, с коттеджем привратника, с коваными воротами и ключами величиной с ладонь… К этому просто невозможно было отнестись равнодушно!

Главный дом оказался даже больше и великолепнее, чем Айрис предполагала. Эбберли-Хаус на фотографиях казался довольно простым: у него не было ни барочных башенок, ни георгианских портиков, ни неоготической каменной резьбы – скромный фасад из светлого камня, почти без украшений. Но именно в этой простоте скрывалось что-то значительное и благородное, вызывавшее нечто похожее на трепет.

Дом был выстроен в форме буквы П, и Уилсон поехал вдоль западного крыла: Айрис не была гостьей, поэтому её, разумеется, никто не встречал у главного входа. Впрочем, никто её не встречал и на входе для слуг, располагавшемся со стороны внутреннего двора. Уилсон вытащил из машины чемоданы и понёс в дом, Айрис последовала за ним.

Миссис Пайк, домоправительница, обложившаяся со всех сторон тетрадями и счетами, сидела в столовой для слуг. Айрис уже потом узнала, что в поместье работали девять человек; столовая же была рассчитана по меньшей мере на двадцать пять.

Их с миссис Пайк представили друг другу, и та отправила с ней горничную показать комнату.

Джоан, девушка лет на пять старше Айрис, невысокая, плотная, с некрасивым лицом и большими зубами, показалась куда более доброжелательной, чем миссис Пайк. А когда она улыбалась, то становилась почти хорошенькой. По её выговору было понятно, что выросла она в деревне где-то на западе, до бирмингемского произношения было далеко, но что-то похожее слышалось.

– Жить вы будете на третьем этаже. Пользуйтесь, пожалуйста, этой лестницей… Та, что у главного входа, от вашей комнаты слишком далеко, и она семейная: для хозяев и гостей. Сэр Дэвид не обращает на это внимания, если честно, но тут так принято. Хотя, может быть, вы и гость… А вообще в доме сделаны даже отдельные коридоры для прислуги между парадными комнатами. Сейчас не буду показывать, а то у вас голова пойдёт кругом.

Джоан была совершенно права, Айрис уже не была уверена, что сможет найти дорогу назад: к столовой для слуг и кухне. Та часть дома, что предназначалась для прислуги, представляла собой невероятный лабиринт из лестниц, коридоров и череды одинаковых дверей.

Джоан продолжала рассказывать:

– Сейчас все живут в главном здании, даже прислуга. Хотя вы-то не прислуга, конечно, – поправилась Джоан. – А раньше здесь жили только старшие слуги, внизу, рядом с кухней, а кто попроще – в восточном крыле. А на третьем этаже были детские и комнаты для гостей. Но потом устроили отопление, котельную в подвале, а трубы ни в западное, ни в восточное крыло не провели. Там по-прежнему камины. Так что там никто не живет, только хозяйственные комнаты остались. А вот и ваша спальня! Она третья от этой лестницы. А самая первая дверь – ванная.

Джоан открыла перед Айрис дверь комнаты.

Спальня, как и ожидалось от старого дома, оказалась маленькой, но зато уютной. У окна стоял узкий письменный стол, рядом – кровать, напротив неё шкаф. В углу у двери был старинный умывальный столик с зеркалом в бронзовой раме, но Джоан сказала, что это больше для красоты – удобнее пользоваться обычной ванной, пусть туда и надо идти по коридору. Стены были оклеены светлыми обоями с ярким рисунком в подражание Моррису, кроме одного участка фута в три шириной: там проходила покрытая глянцевыми белыми плитками труба, видимо, часть упразднённого каминного отопления.