И в этот момент появился Габриэль. Он скакал галопом по пустоши в нашу сторону, и мы обе обернулись на звук копыт, чтобы посмотреть, кто это едет. Он был на вороной лошади, и первое, что мне бросилось в глаза, была необыкновенная элегантность его облика, а также его светлые волосы, развевающиеся на ветру. Когда он подъехал ближе, я отметила про себя, что его темно-коричневый сюртук и бриджи были из дорогого материала и прекрасно сшиты, но что действительно поразило меня в нем, так это его лицо. Наверное, оно и заставило меня сделать то, что я сделала. Вспоминая нашу первую встречу впоследствии, я часто думала, что будь это кто-нибудь другой, я бы ни за что не решилась попросить у совершенно незнакомого человека взаймы шиллинг, чтобы купить собаку. Но его появление было столь своевременным и столь эффективным, что он представился мне этаким святым Георгием на коне — не хватало только копья и доспехов.

Так вот, его лицо… Его черты были необыкновенно изящны, но выражение было столь печально, что мне сразу показалось, что в судьбе этого человека есть что-то необычное — какое-то страдание, наложившее отпечаток на его облик.

Когда он выехал рядом с нами на дорогу, я крикнула ему:

— Остановитесь на минуту, пожалуйста!

— Что-нибудь случилось? — спросил он, натянув поводья.

— Да. Эта собака умирает с голоду, — сказала я.

Он перевел взгляд с меня на цыганку, а с нее на собаку и, оценив ситуацию, сказал:

— Да, вид у бедняги неважный.

Голос его звучал очень мягко, и я обрадовалась, потому что поняла, что не напрасно обратилась к нему за помощью.

— Я хочу купить его, — начала объяснять я, — но у — меня не оказалось с собой денег. Вы не могли бы одолжить мне шиллинг?

— Вот что, — вмешалась цыганка, — я не продаю его. Уж не за шиллинг, по крайней мере. Это мой пес. С чего это я должна продавать его?

— Вы же готовы были отдать его за шиллинг! — воскликнула я.

Она мотала головой и снова потянула за веревку, делая вид, что собирается уйти вместе с собакой.

Я умоляюще посмотрела на молодого человека, который улыбнулся мне в ответ и спрыгнул с лошади. Достав из кармана деньга, он сказал, обращаясь к цыганке:

— Вот вам два шиллинга. Берите или до свиданья.

Женщина даже не пыталась скрыть своего восторга по поводу такой внушительной суммы. Она вытянула свою грязную ладонь, в которую он брезгливо опустил монеты, и отдала ему веревку, после чего пошла прочь с такой скоростью, словно боялась, что он передумает и отберет деньги.

— Благодарю вас! — воскликнула я.

Собака заскулила у его ног, и я приняла это за выражение радости.

— Прежде всего его надо накормить, — сказала я. — К счастью, у меня есть с собой пирожок из дома.

Он кивнул и, взяв под уздцы наших лошадей, отвел их в сторону, в то время как я взяла на руки пса и села с ним на траву. Он с жадностью набросился на мой пирожок и довольно быстро справился с ним.

— Бедняга, — сказал незнакомец. — Ему действительно досталось.

— Я не знаю, как вас благодарить. Что бы я делала без вас? Она бы ни за что не отдала мне его.

— Ну что теперь об этом думать, он ведь уже у нас.

Я почувствовала симпатию к этому человеку — не только потому, что он помог мне, но и потому, что он явно разделял мою жалость к собаке и, видимо, вообще, как и я, любил животных. Ничего не подозревающий пес с этого момента стал связующим звеном между нами.

— Я возьму его домой и буду ухаживать за ним. Как вы думаете, он поправится?

— Думаю, что да.