— Миссис Картрайт рассказывала мне сейчас о костюмированном действе в аббатстве пять лет назад. Вы в нем тоже участвовали? — спросила я.

— Вы плохо знаете миссис Картрайт, если думаете, что она могла кого-то оставить в покое.

— А кого же вы играли?

— Жену короля — королеву Генриетту-Марию.

— И все?

— Это была большая роль.

— Да, конечно. Я просто спросила, потому что миссис Картрайт сказала мне, что из-за недостатка исполнителей некоторым пришлось играть по нескольку ролей.

— Она имела в виду тех, у кого были маленькие роли.

— А Люк тоже участвовал?

— Не то слово — ему так все это нравилось, что он по-моему, был готов один играть за всех, но ему пришлось удовольствоваться ролью монаха.

Так, значит, все-таки, это был Люк! Во всяком случае, очень похоже на правду, думала я, потому что в ту злополучную ночь он появился на лестничной площадке только через некоторое время после Рут, таким образом он мог успеть скинуть с себя рясу и надеть халат.

Ну, а полог моей кровати и грелка — тоже он? А почему, собственно, нет? Ему ничего не стоило незаметно побывать в моей комнате, пока я гуляла. Если цель всех этих действий была в том, чтобы испугать меня и таким образом помешать рождению моего ребенка, то Люк был именно тем человеком, кто мог быть больше всех заинтересован в таком повороте событий.

— Вы хорошо себя чувствуете? — вдруг спросила Рут.

— Да, благодарю вас.

— Мне показалось, что вы что-то сейчас сказали, но я не разобрала, что именно.

— Ничего особенного — это я просто задумалась о миссис Картрайт. Она очень разговорчивая дама, не правда ли?

— Да уж.

Впереди уже показался наш дом, и мы обе одновременно посмотрели на него. Я как всегда невольно взглянула на парапет южного балкона, с которого упал Габриэль, и мне сразу показалось, что он выглядел как-то не так, как обычно. Я даже остановилась, пытаясь разглядеть, в чем дело, и заметила, что Рут пристально смотрит туда же, куда и я.

— Что это? — спросила она, ускоряя шаг.

На парапете виднелось что-то темное, как будто через него перегнулся человек.

— Габриэль! — подумала, а вернее, должно быть, воскликнула я, потому что Рут сказала:

— Чепуха! Это невозможно. Но… что это… кто это может быть?

Я побежала к дому, Рут пыталась меня остановить, но я не слушала ее и, задыхаясь, продолжала бежать.

Теперь мне уже было видно, что казавшееся безжизненным тело, повисшее на парапете, было закутано в монашескую рясу, капюшон которой свисал с парапета вниз. Больше ничего разглядеть я не могла.

— Она же упадет! Кто это? Боже мой, что же это такое? — прокричала Рут, обгоняя меня и вбегая в дом. Я не могла за ней угнаться и с трудом переводила дух, но все-таки не остановилась, а побежала за ней. В коридоре вдруг появился Люк, который сначала с удивлением посмотрел на свою мать, промчавшуюся мимо него, потом на меня и спросил:

— Господи, что случилось?

— Там кто-то на парапете, — задыхаясь, крикнула я, — на балконе Габриэля!

— Кто?!

Не дожидаясь ответа, Люк бросился вверх по лестнице, а я из последних сил пыталась за ним поспеть.

В этот момент на верхней площадке появилась Рут. Она улыбалась какой-то странной улыбкой и держала в руках нечто, что я тут же узнала — это была моя синяя накидка, длинная, теплая зимняя накидка с капюшоном.

— Моя накидка… — выдохнула я в изумлении.