Руки профессора, державшиеся за ручки кресла, слегка дрогнули при этом последнем имени. Однако он заметил вполне равнодушно:

— Жиральд? Ведь это, кажется, редкая книга?

— Да, — отвечал баронет. — Я приобрел ее случайно. Я…

— О, отец! Отец! — раздался свежий, звонкий голос.

И молодая девушка в амазонке, забрызганной грязью, вскочила в окно комнаты.

— Великолепная охота. Фидльди была на высоте: я успела к концу, — и она показала лисий хвост. — Как и Джек. Из дам была я одна. Мы приехали домой за полчаса и почти загнали лошадей. Джек из кожи лез целый день; за это я пригласила его обедать. Войди, Джэк.

Молодой джентльмен в охотничьем костюме, тоже забрызганном грязью, вскочил таким же манером в окно в ответ на это приглашение. Он с улыбкой подошел к сэру Гильберту, когда девушка заметила профессора, который встал при ее появлении и стоял в тени.

— У тебя гость, папа, — сказала она небрежно, перекладывая с одной руки на другую шлейф амазонки. — Представь же меня.

— Моя дочь, Филиппа. Профессор Бранкель, — сказал сэр Гильберт несколько сконфуженным тоном. — Я бы желал, Филиппа, чтобы ты входила через дверь, как христианка, а не в окно, точно…

— Точно язычница, да, папа? — подхватила Филиппа, смеясь.

Она смотрела на профессора, глаза которого, казалось, действовали на нее магнетически. Немец выступил из тени и свет от лампы падал на его лицо, которое девушка рассматривала с любопытством. Это было замечательное лицо, бледное, как смерть, с черными волосами, зачесанными назад над высоким лбом, густыми черными бровями, с мефистофельским изгибом над светлыми, блестящими глазами, тонким горбатым носом, нервным ртом без усов и без бороды. Такова была наружность знаменитого немецкого химика.

Филиппа, казалось, была околдована этим странным лицом и огненными глазами, устремленными на нее. Между тем, эта девушка вовсе не легко поддавалась чарам, скорее напротив: это была смелая дерзкая натура, не знавшая страха. Но в пристальном, жгучем взгляде профессора было нечто, подчинившее ее сразу.

Она была высокая, стройная девушка, очень красивая, с густыми черными волосами, выбивавшимися из-под легкой шапочки, надетой набекрень. В глазах ее светилось веселье и лукавство, а довольно большой рот, улыбаясь, обнаруживал два ряда ровных белых зубов. Она была восхитительна в темно-голубой амазонке, белых перчатках и полотняном воротничке, зашпиленном хорошенькой брошкой. Это было своевольное и самостоятельное создание. Мать ее умерла, когда она была еще младенцем; отец, погруженный в свои книги, мало заботился о воспитании дочери, и она выросла на воле, почти без призора. Иногда она обнаруживала желание учиться и удивляла всех своими быстрыми успехами. Иногда же не хотела брать в руки книгу и поочередно раздражала и забавляла своих близких своими выходками.

Она превосходно ездила верхом и большую часть детства провела, разъезжая по округу на шотландском пони, с Джеком.

Джек, иначе лорд Дольчестер, был старший сын графа Чишама, состояние которого почти равнялось состоянию сэра Гильберта. Джек и Филиппа были всегда вместе и дикая молодая леди следовала за Джеком всюду, куда он ни забирался. Она перенимала его манеры и язык, почему ее речь была переполнена сильными выражениями. Но всему бывает предел и сэр Гильберт догадался в один прекрасный день, что следовало бы подумать о воспитании своего заброшенного отпрыска. Он написал в Лондон к своей замужней сестре, а та немедленно рекомендовала ему французский пансион. В одно прекрасное утро мисс Филиппа была схвачена и отправлена в изгнание, а ее товарищ по бродяжничеству, Джек, — в Итон.