– И вот, как только мы въехали в этот дом, сразу начались… Даже не знаю, как это назвать… Странные вещи! То тут, то там стали появляться книги Златогорской – современные, издания последних лет, и все же как они могли появиться в доме, если никто так и не признался в их покупке? Между тем один из томов лежал с утра пораньше на моих тапочках у кровати…

Еще пара глубоких вздохов.

– Многим слышались чьи-то отдаленные голоса и смех. А уж моей бедной Ольге… Господи, такое впечатление, что главный массированный удар все эти духи или силы старого дома сконцентрировали именно на ней. Она слышала целые откровения! Днями и ночами перечитывала основные труды Софьи Златогорской, бродила по коридорам и прислушивалась, что скажут ей стены. Но все это были, если можно так сказать, забавы. Серьезные события начались лишь в конце сентября.

Герман дышал как рыба, выброшенная на берег, – открывал рот и в буквальном смысле глотал воздух жадными глотками.

– Как я и сказал, в самых первых числах сентября этот самый голос наказал Ольге найти Зал Свободы в подвале дома, где некогда юная Софи пряталась от людей. Ольга немедленно потребовала от меня вскрыть дверь в этот самый подвал, который я поначалу едва не замуровал, решив, когда будет больше свободного времени, провести там настоящий, как положено, ремонт и оборудовать винный погреб. Пришлось вскрыть подвал раньше и обойтись без ремонта. Ольга бродила по нему, а я спасался работой, едва ли не ночуя в своем офисе. Да иначе я бы с ума сошел, думая, не свалился ли на голову Ольге какой-нибудь кирпич в этом самом подвале! И он свалился, можете себе представить!

Герман даже приостановился, глядя на меня полным отчаяния взглядом: я отметила про себя, что в тот момент его глаза приняли серебристо-серый оттенок – в тон дождливому небу.

– Все выглядело как банальный несчастный случай: она остановилась, опершись рукой о полуобвалившуюся стену, и тут сверху ей на голову рухнул солиднейший пласт кирпичей. Просто счастье, что Ольга, несмотря на ее худобу, очень сильная и выносливая. Она потеряла сознание лишь на мгновение, почти тут же поднялась и вдоль стеночки пошла на выход. Видели бы вы, как ужасно она выглядела, внезапно появившись передо мной в темном коридоре: бледная, вся в крови… Признаться, в тот момент я сам готов был поверить, что передо мной самое настоящее привидение!

Герман в очередной раз перевел дух и, внезапно побледнев, кивнул на крепкий двухэтажный особняк:

– Вот он, этот нечистый дом…

А посмотреть здесь было на что: под серым мрачным небом, под серым мрачным дождем у самой ограды парка возвышался длинный серый мрачный дом. В два этажа высотой, с целым рядом высоких окон, с кариатидами, трагически поднявшими к плачущим небесам свои бездонные очи, держащими на плечах своды арки над массивной входной дверью.

– Неслабо, – только и смогла выговорить я, невольно совсем по-старушечьи покачав головой, и перевела взгляд на печально улыбавшегося мне Германа. – Как говорится, скромненько, но со вкусом.

Он только усмехнулся, тем самым дав понять, что вполне оценил мой юмор; сложил зонт, каким-то необычным ключом открыл дверь и гостеприимно пропустил меня вперед:

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель.

Глава 5

В обширной овальной прихожей, которую впору было назвать парадной залой, нас встречала голубоглазая светловолосая девушка, забавно, почти по-детски полуоткрывшая рот при моем появлении.

По всему выходило, что она давно ждет прихода частного детектива Татьяны Ивановой, не решаясь ни на шаг отойти от двери, дабы не пропустить торжественный момент появления.

– Здравствуйте, Татьяна!

Это было ее приветствие, произнесенное со всем юношеским восторгом.