Этой ночью они вернулись из очередной своей вылазки в Порт-Петровск.

— Сколько вы достали оружия? — спросил Исмаил, приглашая их отведать мяса, отваренной бараньей головы.

— Четыре винтовки и два нагана, — доложил Мирза.

— И еще один маузер, только Мирза хочет его присвоить, потому и не говорит о нем, — объявляет Аждар, усмехаясь своим налитым кровью единственным бычьим глазом.

— Уважаемый Исмаил, этот маузер с патронами я оставлю для себя, — водянистые, с набрякшими веками глаза Мирзы жадно впились в блестящую деревянную кобуру.

— А ну дай-ка его сюда! — рявкнул Исмаил.

— Исмаил; прошу тебя… Я добыл его, рискуя жизнью…

— Мяукай не мяукай, ты не моя кошка! — Исмаил схватил Мирзу за нос. — Положи сюда. О, да он новенький! Откуда такой? Кому он принадлежал?

— Человеку в кожанке.

— Большевику?

— Похоже, он был из комиссаров.

— Значит, большевик. Ты убил его?

— Не знаю. Я залез в один дом, на второй этаж, смотрю, там человек спит. А оружие лежит на столе. Я взял его. А когда хотел сундук открыть, человек проснулся, пришлось выстрелить в него. После этого я выбросился из окна и…

— Верен ты, я вижу, своей привычке. Ну что ж, и это добро… А маузер останется у меня. Ты себе еще достанешь. Какой же я хуребачи, если у меня не будет такого оружия?.. — И Исмаил приспособил кобуру с маузером себе на пояс. — Ну и тяжелый же, черт бы его побрал! — крикнул он довольно. — Ничего, зато вид солидный, теперь не стыдно и турка встретить…

— Он один едет?

— Не знаю, может, и один. Хотя в такое смутное время, да еще офицер, едва ли он решится ездить один. Надо его достойно принять. К тому же из Астрахани вернулся мой племянник, царский офицер.

— И где же он сейчас?

— В Петровске задержался. Слыхал я, правда, что он вроде бы с большевиками снюхался, но я не верю в это. Он всегда любил и уважал меня и сейчас будет делать то, что я от него потребую. А вы сегодня не очень-то разжились. Винтовки мне не нужны. Я же говорил, что мне бы пулеметов или пушек. На каждый бы угол крыши поставить…

— Да что ты! — ахнул Мирза. — Крыша провалится. Ведь такая тяжесть.

— Да и как их поднимешь на крышу? — поддакнул Аждар.

— Поднять-то бы можно, но кто стрелять из них станет, это ведь не наган.

— Пока что надо сначала достать их, а затем и стрелять научимся: коли придут на подмогу кошки, и мышиную силу преодолеть можно. — Исмаил вдруг насторожился: — Тихо, слышите… Кто-то скачет. Да, да, именно к моему дому скачет. Не турок ли легок на помине, да чтоб в роду его все передохли. А может, племянник мой, Сулейман? Хорошо бы. Он офицер, вот ему бы я и передал командование моими людьми. А ну, быстро в ту комнату. Чтоб ни слуху ни духу вашего не было!

Исмаил показал им на дверь в смежную комнату и вышел встречать поздних гостей.

Не отворяя ворот, он крикнул:

— Эй, кто бы вы ни были, надеюсь, зла не таите! Но хотел бы я знать, кто осчастливил меня?

— К тебе мы, уважаемый Исмаил. Дело у нас. А зла к тебе нет никакого.

— Знакомый вроде голос, а угадать чей не могу…

— Встречаться нам с тобой еще не доводилось, но я буду рад знакомству с таким ученым человеком.

— А что за дело у тебя ко мне? — Исмаилу очень польстило услышать в свой адрес высокое слово «ученый».