— Ты знаком с Джимми Тесиджером? Лорд Кейтерэм уже успел вновь погрузиться в приятное созерцание каталога. Воспоминания о Семи Циферблатах потребовали от него колоссальных интеллектуальных усилий. Выдержать такое напряжение второй раз подряд он был явно не способен.

— Тесиджер, — рассеянно пробормотал он, — Тесиджер. Он что, из йоркширских Тесиджеров?

— Вот это я и хочу узнать. Сосредоточься, папа. Это очень важно.

Лорд Кейтерэм изо всех сил старался изобразить на лице работу мысли, по возможности не обременяя при этом ум.

— Определенно есть йоркширские Тесиджеры, — серьезно изрек он. — И, если я не ошибаюсь, есть девонширские Тесиджеры. Кстати, твоя тетушка Седина была замужем за Тесиджером.

— Папа, но что мне-то с того? Лорд Кейтерэм усмехнулся.

— Насколько я помню, ей тоже с того ничего хорошего не было.

— Нет, это невозможно, — нетерпеливо сказала Бандл. — Лучше спрошу у Билла.

— Правильно, голубушка, — рассеянно пробормотал лорд Кейтерэм, переворачивая страницу каталога. — Это ты хорошо придумала. Все верно. Так и надо.

Бандл встала и раздраженно вздохнула.

— И почему я как следует не запомнила, что там было в этом письме, — размышляла она вслух. — “Эта шутка с Семью Циферблатами обернулась делом нешуточным”.., была там, по-моему, такая фраза.

Лорд Кейтерэм вдруг встрепенулся и поднял голову от своего каталога.

— Семь Циферблатов? — переспросил он. — Ну, конечно, я вспомнил.

— Что ты вспомнил?

— Вспомнил, где я это слышал. Был тут Джордж Ломакс. Тредуелл сплоховал и впустил его. Он ехал в Лондон. На будущей неделе собирается учинить у себя в Аббатстве очередной политический прием, а тут это предостерегающее письмо.

— Что за письмо?

— Ну, точно я не знаю, в детали он не вдавался. Что-то вроде: “Остерегайтесь, вас ждут неприятности”. И все в таком духе. А отправлено оно из Семи Циферблатов. Это я точно запомнил. Ломакс ехал с письмом в Скотленд-Ярд. Ну, ты же знаешь Джорджа…

Бандл кивнула. Она очень хорошо знала члена Кабинета министров, бессменного государственного секретаря Ее Величества по иностранным делам Джорджа Ломакса, которого мало кто любил из-за его дурной привычки цитировать в разговоре собственные парламентские речи. За свои выпученные глаза и налитое кровью апоплексическое лицо он получил кличку “Индюк”, которую чаще и охотнее других употреблял его личный секретарь Билл Эверсли.

— Скажи, папа, а что говорил Индюк о смерти Джералда Уэйда?

— Ничего. Вообще даже не заикался. Между прочим, мог хотя бы посочувствовать.

Бандл задумалась. Она пыталась точно вспомнить ту фразу из письма, которое она отослала Лорен Уэйд, и все гадала, как выглядит эта девушка, кто она такая? Почему Джералд Уэйд был к ней так привязан? Чем больше она над этим размышляла, тем яснее ей становилось, что это послание мало походило на обычное письмо брата к сестре.

— Ты, кажется, говорил, что эта девица Уэйд — сводная сестра Джерри? — спросила она вдруг.

— Да. Строго говоря, я думаю, она вообще не сестра.

— Но ее фамилия — Уэйд?

— Да, но она не родная дочь старого Уэйда. Я же рассказывал тебе, он бежал с чужой женой, которая была замужем за настоящим разбойником. Думаю, суд был бы на стороне отца и не позволил бы сменить фамилию ребенка, но отец не очень настаивал на своих правах.