Лицо его посерело, по лбу струился пот. Он поднял прут и снова нанес удар. И снова…

— Сейчас… что-нибудь… получится…

— Тебе больно! — с досадой вскричала я. — Адриан, отдохни!

— Нет! Я в порядке. Только рукам немного неприятно да и голова побаливает. Но это ничего. Жми вниз! Прут начинает ломаться! Если бы только найти, что продеть в дужку!

Прут обломился, и тут я вспомнила о каблуках своих туфель. Дужка замка, скрепляющая цепь, немного опустилась, а сам замок почти сплющился от ударов.

— Адриан, погоди! Мои каблуки!

Я стремительно отбежала в угол камеры, нашла туфлю и подала ему:

— Они стальные! И очень острые! Видишь?

— Стальные? — Он широко улыбнулся, обрадовавшись. — Хорошая девочка! — Он вытащил прут и взял туфлю. — Туфля, конечно, испортится, но, если я продену каблук в дужку и хорошенько ударю…

Я подала ему обломок прута и отступила. Скрестив за спиной пальцы, я пристально уставилась на упрямый замок. Адриан продел мой каблук в дужку… Цепь туго натянулась…

— Она сломается. Она сломается. Обязательно сломается, — выдохнула я, когда прут ударил по шпильке.

То, что осталось от моей туфли, пролетело через камеру, а замок отбросило в проход. Адриан торжествующе закричал и принялся отщеплять цепь от покореженной дужки.

Он с ликованием распахнул решетчатую дверь и поднял правой рукой железный прут.

— Ну же, — сказал он. — Идем!

Он поймал меня за руку и остановил, когда я инстинктивно повернулась к дому.

— Не туда! Пойдем по пляжу! — убежденно проговорил он.

— По пляжу? — Я в ужасе посмотрела на него. — Но там же они! Они заметят нас, Адриан!

— Если и так, то пусть лучше заметят при дневном свете, когда я вижу, что делаю. Чтобы пройти в темноте, нам пришлось бы взять с собой дампу, а с меня этих ходов довольно! Слушай, Гейл, это похоже на пещеру, которую ты видела? Можно ли ее разглядеть с каменной пристани?

— Не думаю. Но не уверена. Полагаю, нас могут обнаружить на дорожке от пристани к пещере. А собаки? Вдруг в пещере есть сторожевая собака?

— Тем хуже для собаки! — мрачно заявил он, сжимая железный прут. — Но я не думаю, что Фелтон на это пойдет. Если, конечно, он хочет поговорить с Коттреллом, а тот действительно боится собак, как ты предполагаешь. Если там собака, Коттрелл даже не сунется туда! Идем!

Он в нетерпении схватил меня за руку и торопливо повел к морю. Я побежала рядом с ним, переполняемая теплым, странным чувством, которого никогда раньше не испытывала в обществе мужчины.

— Если ты боишься темноты…

— Когда я с тобой, Адриан, я ничего не боюсь!

— Впереди свет! Видишь? Хотя я не возразил бы против полночной темноты! Сейчас она наш друг, потому что мы увидим любого, кто сюда войдет, а он нас не увидит! Слышишь море?

Я слышала его отдаленный шум.

— А если мы не сумеем пройти по пляжу? — спросила я.

— Коттрелл сказал, что должен встретиться с Фелтоном в четыре. Он, видимо, имел и виду четыре часа пополудни. Прилив будет еще не очень сильным. Мы сможем пройти по пляжу, хотя это нелегко. Если бы мы уходили по ходам, собаки наверняка учуяли бы нас по запаху, а здесь мы пойдем по воде и они потеряют наши следы. Потом прямо по мысу мы пойдем к твоей машине.

— Адриан, у меня нет ключей от машины!

— Об этом мы подумаем, когда доберемся до машины. А теперь тихо. Здесь сильное эхо!

Пока мы торопливо бежали к маленькому кружочку серого света, никто из нас не проронил ни слова.