– Люди из Везона? – ужаснулась я.

Он кивнул:

– Это просто, Дениза. Они предпочитали остаться в живых и спасти своих сыновей и дочерей под властью Виши, вместо того чтобы голодать и умирать в горах. Тогда лидер маки попросил меня присоединиться к нему лично. Это было нелегкое решение – согласиться на предательство своих людей и смерть за дело, в которое я тогда не верил. Но если бы я сказал "нет"... У маки были в руках ружья, и они были бы дураками, если бы оставили за своей спиной в живых того, кто отказался к ним присоединиться и мог их выдать.

– Но вы же не сделали этого!

– Выслушай меня до конца. Я тогда не знал, что маки уже поговорили с некоторыми людьми в деревне. Например, со старшим братом Анри Клоэта. Когда он сказал им "нет" при встрече возле мельницы, они просто убили его.

– Это ужасно! – воскликнула я.

– Была война... – Дядя пожал плечами и продолжил: – Но тогда я не знал об этом и попросил немного времени, чтобы проверить настроение людей, которым доверял. Я сказал, чтобы они вернулись на следующую ночь в это же время. И поскольку маки считали меня важным человеком, готовым пойти за ними со своими людьми или без них, они согласились.

– И они вернулись?

– Да. Они вернулись. Но первыми пришли немцы, чтобы расследовать смерть бедняги Клоэта, подозревая, что это сделал партизанский лидер.

Они пришли ко мне и сказали, что заберут меня в управление гестапо для допроса и наказания как предполагаемого члена отряда. Кто-то из деревенских накануне ночью видел партизан, направлявшихся в сторону фермы, и, видимо, донес об этом. Так что...

– Да? – недоверчиво спросила я, глядя на него.

– Немцы были не одни, Дениза. С ними был французский офицер из Виши. Он тоже угрожал мне и требовал, чтобы я сказал правду. Мы жили небольшой общиной, и Клоэт был одним из нас, а партизаны были чужаками. И я сказал правду, Дениза, подчинившись приказу французского офицера. Совершенную правду, ни больше пи меньше. Немцы устроили засаду, и партизаны угодили в нее ночью на ферме. Все были убиты, за исключением Габриель Бреман. В темноте и неразберихе ей удалось ускользнуть. Она убежала на север и присоединилась к другому отряду, который возглавлял Альбер. Он стал ее любовником. Маки Альбера двинулись дальше на север. После этого в Шатеньере больше не было партизанских отрядов, пока через год я не создал свой. Тогда во Франции было много подобных небольших групп, действовавших в одиночку. Но вскоре де Голль начал отправлять на континент своих бойцов и сбрасывать оружие, и мы стали координировать свои действия. До конца войны я больше не видел Габриель Бреман, но в тюрьме встретил Альбера...

– Я знаю, – прошептала я. – В Германии. Он сказал мне об этом.

– Это все. Вот почему я... терплю Габриель и Альбера. Они знают. А подобные поступки во Франции не прощают. Я стяжал славу лидера маки, награжден орденами, завоевал уважение всех французов – и всего этого я лишусь, если Габриель и Альбер разболтают о моем прошлом. Моя жизнь зависит от них. Я буду опозорен, возможно, заключен в тюрьму, лишен состояния, которое однажды надеялся оставить тебе.

– Не знаю, что и сказать... – в замешательстве пробормотала я. – Все это случилось так давно... Потом вы, не щадя себя, сражались за Францию и многое для нее сделали!

Он внезапно встал.

– Суди меня, если хочешь, Дениза. Я в твоих руках. Теперь ты знаешь столько же, сколько Габриель и Альбер, и я так же в твоей власти, как и в их, ты понимаешь это?

– Я не скажу ничего, что могло бы вам навредить, – пробормотала я, ужаснувшись при мысли об опасности, которая нависла над дядей.