– Это было ваше желание, чтобы он уехал с вами?

– Почему бы и нет? Он последний из Жераров и единственный мой родственник по отцовской линии. Да, это мое желание. И если он медлил с принятием решения, это тоже вполне понятно. Он обезображен и очень чувствителен, а ведь для паспорта нужна фотография. Мне потребовалось некоторое время, чтобы убедить его сделать наконец последний шаг.

– Ах да... – пробормотал полковник. – Действительно, проблема. – Он повернул голову и посмотрел на Этьена: – Капитан, Дюваль все еще держит студию в Орийяке?

– Да, конечно, – ответил Этьен и быстро посмотрел на меня. Слишком быстро, как мне показалось. – Поль Дюваль – вот решение вашей проблемы, Дениза. Великолепный фотограф и тактичный человек. Он сам когда-то был активным лидером маки и прекрасно поймет, что чувствует ваш дядя, поскольку его лицо тоже в рубцах и во время войны он потерял ногу. Уверен, что он не откажется приехать в замок и сделать нужные для визы фотографии. Или вы его легко найдете сами в Орийяке. Там каждый знает Поля.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Поль Дюваль... я запомню. Это все, о чем вы хотели меня спросить?

– Да, и мы благодарны вам, мадемуазель, за сотрудничество. – Полковник улыбнулся и встал. – Сожалею, что помешал вашему сеансу, мадемуазель. Теперь я вас оставлю.

Он подошел к окну, перепрыгнул через низкий подоконник и скрылся за углом, где был припаркован грузовик. Я смотрела ему вслед со смешанным чувством удивления и возмущения.

– Ну? – буркнула я, поворачиваясь к Этьену и с ненавистью глядя на него. – Если и вы покончили со своим тайным расследованием, месье, я пойду.

Я схватила сумочку и сверток, направилась к двери и повернула шарообразную ручку. Дверь не открывалась, видимо, она была заперта на замок. Я повернулась раздраженно.

Этьен, небрежно привалившись к стене, подбрасывал на ладони тяжелый старинный ключ.

– Как вы смеете, месье! Откройте сейчас же дверь или я закричу на всю округу!

– Пожалуйста, Дениза, – успокаивающе улыбнулся он, – я ужасно сожалею, но это был приказ. Я ничего не мог сделать...

– Тогда откройте дверь сейчас же! – выпалила я.

– Вы так красивы, когда сердитесь, Дениза. Когда мы поженимся, я буду сердить вас постоянно. Я буду самым гордым мужем во всей Франции.

– Что?! – возмущенно воскликнула я, ощущая, как горячая кровь приливает к щекам.

– Это правда. – Он пристально и изучающе рассматривал меня. – Я намерен на вас жениться, Дениза. Вы скоро тоже свыкнитесь с этой мыслью. Она пришла мне в голову в тот момент, когда я увидел вас в своей кровати в Везоне, и с тех пор не выходит из головы. Клянусь вам в этом.

– А вам не приходило на ум, что я могу ответить "нет"? К тому же маловероятно, что вы сможете когда-либо деликатно попросить меня об этом. Кроме того, это была вовсе не ваша кровать, а кровать Мадлен. И к счастью для вас, я была тогда без сознания. Ибо, если бы вы взглянули на меня тогда подобным образом, воображая себе бог знает что, то получили бы звонкую пощечину, месье!

– Потому что смотрел на вас с восхищением?

– Потому что у вас дурные манеры и уйма самоуверенности. И прямо сейчас я хочу, чтобы вы немедленно открыли дверь – я ухожу. После этого... этого оскорбления, месье, вам придется подыскать себе другую модель.

– Ах да, – сказал он, как будто внезапно до него дошло. – Теперь понимаю. Это все из-за вопросов, что полковник задавал о вашем дяде? Вы ведь совсем не на меня злитесь.