Манджаро печально взглянул на свои голые, ободранные колени и стиснул зубы. «Двум смертям не бывать», — подумал он и отважно бросился в заросли крапивы, как в зеленые волны. Он брел по этим зарослям, отзываясь на жгучую боль лишь чем-то вроде шипения. Икры ног и ободранные колени горели, словно объятые настоящим огнем. Но что значила эта боль в сравнении с мыслью о том, что через минуту-другую он раскроет тайну?

Добравшись до просвета в стене, Манджаро с радостью обнаружил наконец белую ленточку провода, скрытую в изломе стены. Она спускалась на дно рва, в самую гущу крапивы, а затем через оконный проем попадала в здание. Стены его были здесь особенно сильно разрушены. Кровля лежала в развалинах, а в изломах и расщелинах стен росли небольшие кустики и деревца, будто природа хотела украсить руины и скрыть следы нанесенных временем ран.

Заросли крапивы были столь густы, что Манджаро пришлось двигаться вслепую, нащупывая провод вытянутой рукой. Медленно, шаг за шагом он продвигался вперед, вдруг ладонь нащупала какой-то холодный металлический предмет. Он открыл глаза, раздвинул стебли и едва не вскрикнул от удивления. Прямо перед ним из расщелины стены торчал большой громкоговоритель. Манджаро внимательно осмотрел его, ощупал со всех сторон, постучал по нему пальцем.

«Значит, вот оно как, — с удовлетворением констатировал он. — Это тот самый рупор, через который вещают духи старого замка».

Манджаро был очень горд своим открытием; разрешилась загадка, таившаяся на одном конце секретного провода. Он представлял себе выражения лиц двух инспекторов — Чека и Жемчужинки, — когда, представ перед ними, скажет: «У меня для вас интересные новости». А может, их новости еще интереснее?

Старший инспектор заторопился. Выбравшись из зарослей, он вынул блокнот и быстро набросал план участка, обозначив крестиком местонахождение громкоговорителя. Удовлетворенный результатом своей добросовестной работы, Манджаро направился в лесничество.

Уставший, ошеломленный сделанным открытием, Манджаро запыхавшись вбежал на веранду. Из глубины кухни появилась как всегда улыбающаяся пани Лихонева.

— Богусь или Чек дома? — взволнованно спросил Манджаро.

Увидев мальчика, пани Лихонева всплеснула руками.

— Матерь Божья, пресвятая Богородица, где это ты был? Что с тобой стряслось? Ты выглядишь как огородное пугало!

Манджаро был весь в грязи, волосы взъерошены, глаза горят, руки и колени так страшно исполосованы, словно он вернулся из дальней экспедиции в джунгли. И лишь его задорный, победный взгляд плохо вязался со столь плачевной внешностью.

Где же ты был, Манджаро? — повторила свой вопрос пани Лихонева.

Я… Я только исполнял свои обязанности.

Обязанности? — удивилась женщина. — Какие еще обязанности?

Это тайна.

Может, у тебя лихорадка?

Нет, нет… Я совершенно здоров.

Тогда что же все-таки с тобой случилось?

Я только выполнял важное задание.

Пани Лихонева вновь воздела руки жестом удивления и отчаяния.

Ты заговариваешься, мой мальчик. Может, дать тебе что-нибудь успокаивающее?

Спасибо, не надо.

В любом случае пойди умойся, а то при виде тебя хочется плакать.

Из затруднительного положения Манджаро вывел шум автомобиля, приближавшегося по дороге к дому.

— Кто это, интересно, может к нам ехать? — полюбопытствовала хозяйка, переводя взгляд с мальчика на опушку леса. Прищурив глаза, она приставила ладонь ко лбу и на мгновение застыла в молчаливом ожидании.

Ворчание двигателя становилось все более слышным.