Вдруг из темноты вынырнул Манджаро и, подойдя к друзьям, с таинственным видом прошептал:

Нашему Клубу предстоит выполнить важное задание.

Пан старший инспектор наконец-то проснулся. — Чек даже подскочил от радости. — Теперь начинается настоящая работа, а не болтовня.

Манджаро пропустил мимо ушей это оскорбительное замечание.

Надо все проверить, — прошептал он еще тише и огляделся по сторонам, не подслушивает ли их кто-нибудь. — Нужно проверить, правду ли говорит Троцева.

Видишь, Богусь, шеф абсолютно прав. — Чек потирал руки. — Идем, чего тут ждать?

Куда ты хочешь пойти?

Законно, к замку.

Манджаро отступил от него на полшага, словно от небезопасного человека.

— У тебя, видно, лихорадка. Я думаю, что расследование нужно начать с Троцевой.

— Какое расследование?

По делу о духах.

Сначала надо узнать, существуют ли эти духи.

— Следует применить метод дедукции, — наставительно подчеркнул Манджаро.

— Хорошо, — скривился Чек. — Декукцируем в замке, а не у Троцевой.

— Надо говорить: «дедуцируем».

Чек с отвращением сплюнул.

— Если еще раз произнесешь это дурацкое слово, дам тебе хорошего пинка, — Потом махнул рукой. — Делайте, что хотите, а я иду к замку.

Песок тоненько заскрипел под его кедами, потом все стихло. Только под крышей дома отозвался пронзительный голос серой совы. У Жемчужинки замерло сердце. Молча вглядываясь в едва заметную в темноте тропинку, он со стыдом признавался себе, что в таких обстоятельствах не следовало отпускать приятеля одного. Вдвоем они, несомненно, чувствовали бы себя намного увереннее.

Из задумчивости его вывел голос Манджаро.

Вот увидишь, он вернется самое позднее через полчаса.

Ты не знаешь Чека, — возразил Жемчужинка, с упреком взглянув на Манджаро.

Ему хотелось броситься вслед за своим другом, но, посмотрев на черную непроницаемую стену леса и вспомнив сбивчивый рассказ Троцевой, почувствовал, что не в силах это сделать.

Медленным, нерешительным шагом он поплелся за Манджаро. Но еще долго-долго ему не удавалось заснуть, он все думал о своем лучшем приятеле — Чеке.

Чек уже далеко углубился в лес. Глаза еще не привыкли к темноте, а летняя ночь плотно окутала его, подхватив мягко, как течение подхватывает пловца. Он продвигался почти инстинктивно, нащупывая ногами утоптанную тропинку. Сверху, с невидимого лесного свода к нему доносились странные, загадочные звуки. Едва слышимые полушумы и полушепоты наполняли пугающую тишину.

По приезде в лесничество Чек ходил с Жемчужинкой к замку и знал уже, что когда тропинка окончится, надо пройти мимо костела через парк, потом еще немного вдоль озера, а затем подняться влево вверх. Он попытался точнее припомнить дорогу, но не был уверен в том, что идет в нужном направлении. В конце концов, это не варшавская Воля, где ему был знаком каждый камешек и он мог на память перечислить по порядку все дома на Гурчевской улице. Здесь, в этом таинственном мире, все было по-другому, свой ландшафт, своя, совершенно иная, непривычная местность.

Мучительный страх постепенно овладевал Чеком. Ему казалось, что окружающий его густой мрачный лес полон еще более мрачными тенями. Остановившись, он подумал, не лучше ли вернуться назад. Но, вспомнив испытующий взгляд Манджаро и его насмешливый тон, двинулся вперед еще быстрее.

«Будь что будет», — решил Чек и для смелости стал насвистывать привязавшуюся к нему в последние дни мелодию; задорный мотив песенки прибавил бодрости и помог ему преодолеть самый жуткий отрезок молодого ельника и выбраться на более светлый участок простиравшегося за костелом парка.