Заряд свирепой силы, вложенной Бернадеттой в ругань, оказался таков, что Николь явственно увидела шмеля, с неохотой подлетающего к назначенному для него старухой месту. Ее передернуло. Она уставилась перед собой, напрягла губы в улыбке. Теперь, даже если бы старуха вдруг лопнула и разлетелась на кусочки, Николь не повернула бы головы в ее сторону.

Бернадетта выпустила ее руку.

– На допросе у маркиза даже ангел признается в том, что перерезал горло товарищу и пропил его крылья, – вполголоса заметила она. – Ну да это не твое дело. Госпожа Элен вот-вот докушает. Подойди к ней ближе и будь готова унести тарелки.

За столом господ разговор о ведьмах уже закончился. Маркиз бережно прикрыл ладанку краем ворота и обратился к Гуго де Вержи:

– Вы обещали, мой друг, что завтра мы сможем поехать на охоту.

– Лошади будут готовы, ваша светлость. Я уже выбрал тех, что придутся вам по нраву.

– Горячие?

– Пылкие, как наложницы султана, – тонко улыбнулся Гуго. – Я помню о вашей маленькой страсти.

Николь, стоявшая за спиной Элен, навострила уши. Но господа уже заговорили о другом.

Она не могла дождаться, когда утомительный ужин подойдет к концу. Однако маркиз, казалось, был поражен проклятием ненасытности. Он все ел и ел, обильно запивая трапезу вином, и постепенно начал пьянеть. Голубые глаза помутнели, смех стал громче и развязнее. Наконец де Мортемар хлопнул ладонью по столу и встал, покачиваясь.

– Ваше гостеприимство, Гуго, не знает границ. Но пора и отдохнуть. Завтра нас ждет отличный день!

– Надеюсь на это, ваша светлость.

Маркиз похлопал его по плечу:

– Оставьте церемонии для двора, дорогой друг! А сейчас… Ик!.. Сейчас мне хотелось бы выспаться.

«До чего же он уродлив, – подумала Николь, отводя глаза. – И этому борову достанется Птичка!»

Лошади уютно посапывали в стойлах. В узкие прорези окон под крышей лился холодный лунный свет.

– Где он?

– Вон, пятый.

Пегий мерин, проснувшись от голосов, заволновался, зафыркал.

– Чш-ш! Притуши.

Фонарь мигнул, тени на стенах стали едва различимы.

Два конюха Вержи прошли в глубь конюшни, пристально вглядываясь в спящих животных, и остановились у стойла крупного гнедого коня.

– Да, Озорник подойдет, – после недолгого молчания согласился младший конюх. – Только надолго его не хватит.

– Руссенская порода, – напомнил старший. – Они выносливые.

– Мортемар выносливее, – отрезал Жермен. – Загоняет лошадей до кровавой пены из ноздрей.

– Ты видел это?

– Своими глазами. Поверь мне, Гастон, ему это по душе.

Старший конюх помрачнел.

– Вот для чего ему норовистые лошади…

– А ты как думал? Он от них распаляется. Его любимое развлечение – загнать побольше за один выезд.

– Ты правда видел это или просто треплешь своим жирным языком?

– Одна как шла, так и свалилась мне под ноги – едва успел отскочить. Ноздри у нее до того раздулись, что можно было в каждую сунуть два твоих кулака. А бока ходили так, что седло подпрыгивало почище скачущего зайца.

– Довольно, – оборвал Гастон.

Раздался короткий смешок.

– Как хочешь… Но я бы на твоем месте приготовил завтра троих. Двумя может не обойтись.

– Думаешь, он загонит и Птичку тоже? – голос старшего конюха дрогнул.