До нее слишком поздно дошло, что она слышит не легкую поступь одной лошади, а топот многих копыт, приглушенный дождем.

– Вон она! – раздался крик. – Я ее вижу!

Вспыхнули факелы. Ослепленная Николь зажмурилась, но успела разглядеть бородатого слугу Мортемара. Он несся прямо на нее, оскалив зубы, и так же страшно скалился под ним вороной конь.

Николь сорвалась с места.

Гнедой конь догнал ее, с другой стороны из-за осины на Николь вылетел вороной. Петляя, как заяц, девочка уклонилась от одного, увернулась от копыт другого и снова бросилась бежать, слыша яростные крики за спиной.

Ноги скользят по мокрой траве. Сухие ветки царапают лодыжки, раздирают кожу на коленях. Не хватает воздуха, что-то рвет грудь изнутри. Сердце частит: беги! Беги! Беги! Беги!

Небеса ощерились молнией, хохоча над Николь. «Как же глупо ты попалась, девчонка! Куда ты мчишься? От смерти не уйти».

– Где она?

Туча разверзла жирное брюхо и обрушила на Николь тяжелый водопад. Бежать стало невозможно, пришлось идти, хватаясь за стволы, чтобы не упасть. А белая стена и вовсе скрылась за пеленой воды.

Но ливень сослужил девочке и хорошую службу. Он спрятал Николь от преследователей. Они вслепую метались по лесу, до нее доносились их проклятия. Факелы с шипением гасли, а от тех, что еще горели, не было никакой пользы.

«К стене!» – приказала себе Николь.

Теперь она двигалась почти наугад, надеясь, что верно запомнила направление. Один раз из дождя проявился силуэт человека на лошади, но Николь прижалась к дереву, и всадник растворился в серой завесе.

Шаг, второй, третий… Ладонь девочки скользнула по обрубку ствола. Ствол оказался неожиданно гладким и холодным, как камень. Николь от удивления даже наклонилась, отирая лицо от струй воды.

Это и был камень. Серый, покосившийся, неровно обтесанный могильный камень.

Ливень внезапно стих, словно небеса сжалились над измученными людьми. Вновь сверкнула молния, и в ее свете Николь увидела то, чего боялась больше всего.

Ее окружали надгробия. А белое пятно, которое Николь приняла за стену дома, было не чем иным, как останками разрушенной церкви.

Она стояла на кладбище Левен.

Николь в ужасе отдернула руку от надгробия. На несколько мгновений она забыла даже о тех, кто охотился на нее. Но крик, полный свирепой радости, вернул ее к действительности.

– Хватайте ее!

К ней направлялись сразу двое. Остальные окружили поляну, держась под деревьями.

Первый подбежавший к Николь – коренастый, с багровым шрамом через все лицо – выхватил меч.

– Взять живой! – раздался яростный крик. – Приказ графа!

Но воин покачал головой и ухмыльнулся. Улыбка у него была веселая и бешеная.

– Пусть граф не беспокоится, – крикнул он, – привезем живьем! Только без ног. Больше не удерет!

Он раскрутил меч над головой. Голубое, как лед, лезвие с тихим свистом разрезало струи дождя.

Девочка попятилась, не сводя глаз с оружия. Брызги от меча разлетались во все стороны, и она вдруг с ужасающей ясностью представила, что так же будут разлетаться и капли ее крови. Свист становился все громче – вот уже не лезвие, а сплошной блестящий круг рассекает сумрак.

Не прекращая вращать кистью, воин шагнул к Николь. Видение травы, скользкой от черной крови – ее крови! – стало ярче. Нападавший сделал еще шаг – и поскользнулся. Нога его поехала вперед, и мужчина, нелепо дернувшись, грохнулся на спину.

Николь отбежала назад, затравленно озираясь. В этот миг она готова была искать защиты у любого из всадников, лишь бы не быть разрубленной, словно курица.