XVIII

Может быть, здешняя двойственность в строении нашего тела – два глаза, два уха, два полушария мозга – отражает нашу двуполость нездешнюю: две половины одного существа – мужчина и женщина – в трех измерениях, соответствуют одному Существу двуполому – Мужеженщине – в четвертом измерении.

Любящий видит в глазах любимой два лица свои, отраженные, как в двух зеркалах; то же видит и любимая в глазах любящего: в этом мире – четыре лица – двое мужчин, две женщины: в том – две Мужеженщины.

Если бы две двойные, сложенные Секиры ожили в человеческом образе, то мы бы увидели двух соединенных в любви Андрогинов.

XIX

Здешний пол противоположен нездешнему: Аттис-Адонис – земной мужчина, небесная женщина; Кибела-Афродита – земная женщина, небесный мужчина. Пол трех измерений в четвертом – обратен, опрокинут, как в зеркале. «Я женщина, как ты», – говорит Адонис Афродите; «Я мужчина, как ты», – говорит Афродита Адонису.

Высшая точка любви – соединение не двух, а четырех половин: две половины одной личности хотят соединиться с двумя – другой. Два существа – в трех измерениях, четыре – в четырех. Вот почему здесь, на земле, совершенное в любви соединение есть нечто невозможное, как бы надеванье левой перчатки на правую руку: этого нельзя сделать в трех измерениях, можно – только в четырех. «Тленному сему надлежит облечься в нетление и смертному сему облечься в бессмертие» (I Кор. 15, 53). Тленному браку – в нетленный, смертному – в бессмертный.

XX

Нынешним христианам все это кажется если не просто нелепым, то грешным, потому что слишком «языческим». Но вот страница Святой Книги, положенной в основание самого христианства.

«...И остался Иаков один. И боролся Некто с ним, до появления зари; и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его, и повредил состав бедра у Иакова. И сказал ему: отпусти Меня, ибо взошла заря. – Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня».

Здесь, под мифом – мистерия, как под слоем белил на кносских камнях – знак Двуострой Секиры. Что значит «бедро» Иакова? «Жила вертлюжья», определяет Талмуд с анатомическою точностью, уже не помня, в чем дело. Бог, в сильном борении, «повредил сухожилье», «вывихнул вертлюг» у Иакова, так что тот «захромал на бедро свое». Зачем Бог это сделал, непонятно. Но, вспомнив мнимое «бедро», действительное женское чрево Зевса Лабранда, где заключен недоношенный Семелою Вакх, и мнимое «бедро», действительный пол Адониса-Аттиса, раненного вепрем, и мнимое «ребро», действительную, по Талмуду, «женскую половину Адама», рождающего Еву, – мы, может быть, поймем, что значит и «бедро» Иакова.

Что с ним делает Бог? «Борется» – обнимает его в борении. «И сказал Иаков: скажи мне имя Твое. – И Он сказал: что ты спрашиваешь о имени Моем? Чудно оно» (Быт. 32, 24–31. – Delitzech, Genesis, 417–418). Чудно имя Божие – его нельзя сказать; чудно боренье – объятье Божие – о нем и подумать нельзя.

«Ты – Жених крови у меня, Жених крови по обрезанию», – говорит Сепфора, жена Моисея, кидая обрезанную крайнюю плоть сына своего к ногам Господа. Кому говорит? Сыну – в переводе, в подлиннике – Богу: Бог есть Жених Израиля.