Изменить размер шрифта - +
 – И что за брюлики?

– А нету у меня больше брюликов, – злобно выдохнул Яков, а потом разразился тирадой – Гроз зол аф дир ваксн[1]!

– А если по-русски? – попросил я, поняв, что Яшка желает кому-то умереть, или что-нибудь в этом роде.

– Да хоть по-русски, хоть по-французски – рыло мне начистили, зубы выбили, сволочи! Ну хрен с ним и с рылом, и с зубами. Я поручение Льва Давидовича не выполнил. Как мне теперь домой возвращаться?

Вот те на… В эту минуту Яша Блюмкин напоминал самурая, не выполнившего приказа даймё. Еще немного и себе харакири сделает. Или как там правильно-то? Сэппуку? Впрочем, не суть важно, но я начал понимать, откуда «росли ноги» в репрессиях тридцатых годов, и отчего с троцкистами поступали настолько сурово. Ишь ты, Лев Давидович! Сколько же ты таких самураев вырастил?

– Давайте еще разок и по порядку. Что за брюлики, кому вы их собирались продать, отчего сделка не состоялась, – вздохнул я, словно бы и понятия не имел о бриллиантах. И даже совсем-совсем не догадывался, отчего это сделка не состоялась.

– В общем, бриллианты у меня были, двенадцать штук, – начал повествование Блюмкин. Хитренько поглядев на меня, спросил. – А догадаетесь, товарищ Кустов, куда я их спрятал?

– Ну, Яков, мне-то откуда знать? – повел я плечами. – Не в одежде, я сам проверял.

– А вот хрен тебе, то есть вам, в одежде и были! – торжествующе заявил Блюмкин. – Только не в штанах и не в клифте, а знаете где?

– Понятия не имею, – очень правдоподобно хмыкнул я.

– В пальте зашиты!

– В пальто? Да кто же в пальто драгоценности прячет? – вытаращился я на Якова.

– Вот! – воздел Блюмкин вверх указательный палец с траурной каймой под ногтем. – И все так думают, что в польтах бриллианты не прячут. Мол, пальтишко снимают, его и потерять можно, а зашивают в пиджаки да в подштанники. А кто умный искать начнет, тоже и в клифтах, и в ширинке проверять станет.

– Ну, дорогой товарищ, вы голова, – с уважением сказал я, стараясь не рассмеяться. – Так и в чем же проблема-то?

Главный авантюрист Советской России тяжко вздохнул и поведал мне грустную историю, как нашел в Париже надежных людей, договорился с ними о продаже двенадцати бриллиантов, но они его избили, отобрали и драгоценности, и все наличные деньги. Да еще и обвинили в том, что пытался их надуть, продав стекляшки вместо драгоценностей.

– Так может, это и на самом деле стекляшки? – осторожно поинтересовался я.

– Какие стекляшки? – окрысился Яков. – Я хоть не цойреф[2], но кое-что понимаю. Я эти брюлики сам в Гохране получал, каждый в бумажечку заворачивал, зашивал. И шовчик мой аккуратненький, его никто повторить не сможет!

То, что никто повторить не сможет, это Яша погорячился. Старые большевики, в особенности женского пола, многое могут.

Я попытался выяснить: что это за такие надежные люди, но натолкнулся на стену молчания. Понял лишь, что какие-то адреса Блюмкин получил еще в России от эсеров. Странно. Социал-революционеры его же к смерти приговорили? Впрочем, эсеры бывают разные. И вообще, вопросов много. С чего вдруг Троцкому деньги понадобились? Или у него свои закончились? И какого лешего сюда толкать приехали? (Тьфу ты, почти в рифму.)

– А вот скажите-ка, Киршенбаум, поближе бриллианты продать нельзя[3]?

– А где ближе? – хмыкнул Блюмкин. – В Англию, на аукционе? Так там хозяева могут найтись. В Польше или Германии? В Германии нынче никто не купит, а в Польшу мне хода нет, там Савинков.

Быстрый переход