Он приоткрыл дверь пошире. Как и прежде, днем, он отворил ее совершенно бесшумно. Приемная утопала во мраке, в конце коридора слабо мерцал свет.

Закрыв дверь, Габриэль щелкнул задвижкой. Поставив трость возле двери, он остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Деревянная перегородка отделяла приемную от места, где сидел за столом клерк, и Габриэль бесшумно открыл ее.

Его шаги заглушались дорожкой на полу, и он спокойно проделал весь путь по коридору, размышляя, возможно ли, чтобы мистер Браун мог заработаться допоздна. Неясный мерцающий свет исходил, очевидно, от лампы, фитиль которой был прикручен; он тускло освещал письменный стол мистера Брауна. Остановившись на пороге, Габриэль услышал повторяющийся шорох — кто-то перелистывал страницы канцелярской книги. Потом тяжелую книгу мягко захлопнули. Опять зашелестели страницы.

За этим последовал звук совсем иного рода — словно конторские книги и бумаги укладывали в металлический ящик. Затем ящик закрыли и тут же открыли другой. Секундой позже снова послышалось размеренное перелистывание страниц. Все делалось методично, спокойно и целенаправленно.

Едва ли этим мог заниматься мистер Браун.

С трудом обуздывая любопытство, Габриэль ступил на порог в тень полуоткрытой двери и заглянул в комнату.

Перед большим письменным столом стоял человек, закутанный в плащ с капюшоном, и листал страницы какого-то документа. Пачки документов, извлеченные из ящика, громоздились на столе. Руки в перчатках и надменно поднятый вверх подбородок ясно показывали, что это женщина. Незнакомка сделала резкое движение, стараясь держать документ так, чтобы на него падал свет. Лампа стояла на столе слева от нее, а большая и толстая папка закрывала ее со стороны окна.

Чувствуя, как напряжение покидает его мышцы, Габриэль прислонился спиной к книжным полкам и терпеливо ждал, пока она изучала содержимое только что Открытого ящика и перелистывала бумаги, потом протянул руку и распахнул дверь.

Услышав скрип, женщина испуганно вздрогнула, и бумаги разлетелись в разные стороны. Она опустила на лицо вуаль и стремительно повернулась, прижав руку к груди.

Графиня смотрела ему в лицо, такая же таинственная и недоступная, как и прежде.

— О!

Голос ее задрожал, когда она, выдержав паузу, очень тихо проговорила:

— Так это вы!

Габриэль поклонился:

— Как видите.

Она продолжала как-то странно смотреть на него.

— Вы… вы меня напугали.

— Я не рассчитывал застать вас здесь.

Остановившись перед ней, он вглядывался в блеск ее глаз под густой темной вуалью. Ему очень хотелось, чтобы эта вуаль была не столь непроницаемой.

— Меня интересовали господа Терлоу и Браун. Откуда вы узнали, что их контора здесь?

По ее учащенному дыханию он понял, что она волнуется. Ее взгляд был прикован к его лицу. Она бесшумно выскользнула из-за письменного стола.

— Мне посчастливилось их найти.

Она принялась собирать разлетевшиеся по комнате бумаги.

— Мне надо было посетить нашего семейного поверенного в Чансери-Лейн, и по наитию я отправилась в Линкольнс-Инн, а когда увидела знакомые фамилии на дверных пластинках, решила попытать счастья.

— Вам бы следовало предоставить это мне. Послать записку и спокойно ждать дома, пока я позабочусь обо всем.

Почему он так раздражен, Габриэль и сам не мог бы ответить.

В конце концов эта женщина свободна делать что хочет, даже несмотря на то что попросила его о помощи.

Графиня нетерпеливо повела плечами:

— Я подумала — раз уж нашла их, следует поискать то, что мне нужно. Чем скорее мы наткнемся на эту компанию, тем будет лучше. Нам нужен только их адрес.

Габриэль нахмурился. Неужели его поцелуй заставил ее пожалеть о том, что она к нему обратилась?

Ее смущение и явный испуг он чувствовал кожей.