|
Едва услышав голос Арея, Тухломон моментально перестал придуриваться и стал деловитым. – Мне нельзя прочь! Я, между прочим, письмецо принес! От Лигула! – заявил он, кланяясь портрету куда подобострастнее, чем это сделал недавно Арей. Мечник недоверчиво поставил ногу на тележку с книгами. – От Лигула? Снова?.. Только что от него был курьер! – недоверчиво сказал он. Тухломоша захихикал. Зубки у него были мелкие и проеденные. Каждый зубик – новая страница в истории кариеса. Ходили слухи, будто трудолюбивый Тухломон разрабатывает для смертных новые разновидности стоматологических заболеваний. – Вы такой наивный, командир! Кто же передает действительно важные письма с курьером? Курьера могут перехватить златокрылые, и вообще ненадежный это народец. Ох, ненадежный! Комиссионер сунул руку в карман брюк. Видно было, как пластилиновая рука волнами удлиняется и, закручиваясь петлями, шарит по туловищу. Пару раз рука выныривала в ворот и скребла пальцами шею. – Где же письмецо? Неужели потерял?.. – кокетливо пугался он. – Фу ты, ну ты!.. Ух ты, батюшки, вот! Тухломон извлек маленький, совсем нестрашный с виду конверт с банальным штампом почтового отделения и протянул его Арею. Однако едва пальцы стража коснулись конверта, он превратился в длинный серый пергамент. Арей пробежал его глазами. Похожая на шрам складка рассекла его мясистый лоб. Он опустил руку с пергаментом, постоял с минуту в задумчивости и прочитал пергамент вновь, на этот раз гораздо внимательнее. Сделав это, мечник медленно разорвал пергамент и швырнул его в услужливо вспыхнувший огонь. Перед этим он пинком вышвырнул за дверь Тухломона, который навязчиво ошивался у него перед носом. Мефодий услышал, как, глядя на огонь, Арей процедил сквозь зубы: – К этому все и шло… Меф, помнишь наш с тобой разговор в присутствии Аиды? Поторопись! Затем он как-то странно, очень странно посмотрел на Даф. Дафне показалось, что она заглянула в глубокую, бесконечно тоскливую бездну. Тот, кто служит мраку, никогда не бывает весел. Если только это не судорожное веселье забвения, не пир во время чумы и не хохот на могилах. – О чем ты думаешь, светлая? – резко спросил он. – Вы действительно хотите знать? Я думаю о Тухломоне. Чтобы такая дрянь тебя уважала, нужно самому стать такой же дрянью, а я не хочу… Арей усмехнулся. – Ты это серьезно? Зачем тебе это? Уважение – язык общения с равными. Для рабов и негодяев существует плетка. – Я так не хочу. – Цыпленок тоже не хотел становиться грилем, да только его спросить забыли, – ответила бойкая на язык Улита. Глава 2 Суровые будни гламурного котика Жил-был заяц. Порой он хорохорился и мечтал победить льва. – Вы только посмотрите на эту тупую гривастую скотину! Если бы он не был так велик, я раздавил бы его одной лапой! – говорил он зайчихам. Зайчихи слушали невнимательно – у них были свои заботы. Однажды ночью заяц отправился к людям воровать с грядок капусту и вдруг… Да, это была новенькая боевая граната. Она лежала в колее от автомобильного колеса. – Вот она: сила! Я убью льва и сам стану царем зверей! – размечтался заяц. Заяц поднял гранату и отправился искать льва. |
