|
— Он… сейчас мне кажется, что он прекрасно понимал, что в доме этом является никем, что в любой миг двери могут закрыться для него, и это понимание, оно заставляло его… Не знаю, как это назвать… Он требовал от слуг, чтобы те кланялись, приветствуя его, чтобы называли господином, хотя не имел титула. Ведь его отец был баском, а сам он и образования приличного не получил. Читал вслух, по слогам, писал и то с ошибками.
— Вы его не любите. — Не люблю, — признался Диего. — И никогда не любил. Впрочем, взаимно… Мне было десять, когда я стал свидетелем их ссоры и слез Каэтаны. Моя тетушка, чтобы вы знали, редко плакала…
Каэтану Диего нашел в саду. Он играл, когда услышал рыдания. Сперва Диего решил даже, что плачет служанка, которую отчитали за леность или нерасторопность. Но пробившись сквозь колючую стену розовых кустов, он увидел тетушку. — Что произошло? — Диего разом позабыл про игру и про то, что он не только играет, но и прячется от наставника, который грозился Диего выпороть, и про прочие беды свои, что и бедами-то не были. — Кто посмел обидеть прекрасную донну? Я его заколю! Шпага у Диего уже имелась, и пусть была мала, по его возрасту, но владел он шпагой неплохо. Так ему казалось. — Это ты, малыш… — Каэтана вымученно улыбнулась. — Ничего, ничего не случилось… — Вы плачете. — Плачу. Женщины иногда дают волю слезам. Быть может, другие женщины и дают, но Каэтана не похожа на других! Она особенная. Так Диего и сказал. И еще розу подарил, которую сорвал с куста, не испугавшись колючек. — Ты милый мальчик… Диего нахмурился. Он себя полагал уже взрослым, а она — «милый мальчик»… — Все хорошо, малыш. — Каэтана погладила его по волосам и, наклонившись, поцеловала в лоб. Диего запомнил прикосновение ее холодных влажных губ на всю жизнь. — Все хорошо. Это просто нервы… Она наклонилась и подняла лист, скомкала и отшвырнула. Вновь подняла. Убрала в кошель. Отерла влажное от слез лицо платком. — Все хорошо, — уже спокойно повторила она. — Спасибо тебе, малыш… — За что? — За то, что у меня есть ты, мой маленький рыцарь. Ты же никогда меня не предашь? Не предашь, — ответила Каэтана самой себе. — И не обманешь. А остальное не имеет значения. Диего почти ей поверил. И поверил бы, если бы чуть позже не стал свидетелем иной сцены, которая многое прояснило. Все же в десять он понимал много больше, чем в пять… На сей раз не в саду — в доме. В мастерских Гойи. Сюда не дозволялось заглядывать никому, дабы не побеспокоить Франсиско, и он ревниво следил за тем, чтобы правило это, им же придуманное, соблюдалось. Но Каэтана — хозяйка, и нет дверей в доме, которые были бы заперты для нее. Что же касается Диего, то он уже давно научился обходить запертые двери. И в мастерские он последовал за Каэтаной. Почему-то не хотелось выпускать ее из виду. — Ты обещал! — Голос Каэтаны, нервный, дрожащий от гнева, проникал сквозь двери. — Ты клялся мне, что больше никогда к ней не вернешься! Диего сумел подобраться к двери, уже не запертой, приоткрытой — и встал у створки. Его не было видно, да и Каэтана, как и Франсиско, слишком увлечены были ссорой, чтобы обращать внимание еще на что-то, на кого-то… — Ты говорил, что любишь меня! — Она швырнула в лицо Франсиско комок бумаги. — А меж тем твоя жена снова беременна! — С женщинами это случается. |
