— Здорово! Я кого-то знаю?

— Да. Дарси, ее родители… и еще я пригласила Юэна.

— Вот как… — Джуд ждала, что сестра пригласит и ее, но та промолчала. — Ну… тогда в другой раз, — выдавила она.

— Как насчет вечера? — поспешно спросила Клер. — Приезжай. Заберешь гороскоп, я покажу, что написала Линда.

— Хорошо, — холодно ответила Джуд.

История с ленчем — глупость, но она злилась на сестру, хотя не имела на это права.

«Похоже, мы с Клер ведем партизанскую войну, в которой ни одна из сторон не прояснила своих намерений», — призналась себе Джуд.

ГЛАВА 23

Воскресным утром Джуд разбудил стук дождевых капель по стеклу. Она села в постели, изнемогая от одиночества. Попыталась читать детектив, но вскоре оделась и спустилась вниз. Оказалось, в доме никого нет, кроме собак. Все семейство отправилось в церковь. В столовой на столе лежала записка от Шанталь, где аккуратным почерком было написано, что к ленчу придет только она: остальные приглашены в гости. Джуд позавтракала, пролистала вчерашние газеты и, поскольку делать больше было нечего, устроилась в библиотеке и продолжила перепечатывать мемуары Эстер. Как всегда, погружаясь в работу, Джуд чувствовала, что ей становится легче.

Со временем мы с отцом стали еще ближе. Очень часто он оставался таким, как всегда: скрытным, одиноким, отчужденным. Он по-прежнему надолго исчезал в мастерской или запирался в кабинете, забывая о еде. Но иногда внезапно говорил: «Послушай это», — и читал отрывок из какой-то книги о Млечном Пути, когда молоко, брызнувшее из груди богини Геры, разлилось по небу, или о новейшем методе вычисления температуры Солнца. Вокруг нас вырастали книжные башни, и отец порой казался мне кем-то вроде древнего алхимика. Его инструменты были похожи на мусор, выброшенный прибоем из моря книг и бумаг.

Никому не позволялось что-то передвигать. Бетси было приказано приносить еду, но и только. Убирать не разрешалось. Одной мне доверялось иногда вытирать пыль, при условии, что потом все будет ставиться на прежние места.

— Иначе, — ворчал отец, — все потеряется безвозвратно.

— Отец, нам нужно больше полок, — вздохнула я однажды, когда он попросил меня найти руководство по оптике, и пришлось передвинуть не менее двадцати книг, чтобы его отыскать.

Отец огляделся, моргая, как ослепленная светом сова, словно никогда раньше не видел комнату: темное помещение в глубине дома, окнами на конюшню. Отец однажды сказал, что выбрал ее в детстве, потому что больше она никому не была нужна.

— Отец, если мы выберем для библиотеки комнату побольше? — взволнованно спросила я.

— И где будет эта библиотека? — Он нахмурился. Позже, обдумывая эту идею, я, бродя по дому, зашла в комнату, где почти не бывала раньше. Она находилась в передней части здания, окнами на парк. Похоже, у комнаты не было определенного назначения, но здесь стояли элегантный камин, большой пустой деревянный сундук и пьедестал с бюстом Сократа. Это было нечто вроде приемной, где посетителям определенного класса, посыльному с письмом, например, приказывали подождать хозяина. Я сразу увидела причину ее заброшенности: одна стена слегка выгибалась наружу: трудно сказать — для практической цели или в результате ошибки архитектора.

Мраморный пол, выложенный рисунком-овалом, так и просился быть окантованным… например, стеллажами с книгами. Я подошла к окну. На сердце стало легче при виде леса. Солнце ушло с безоблачного неба. Я надеялась увидеть башню, выглядывающую над верхушками деревьев.

Я повернулась и еще раз осмотрела комнату. И на меня словно откровение снизошло: сразу поняла, какой она должна быть.