Он взял в хижине два тяжелых карабина большого калибра и протянул один бенгальцу, который зарядил его с особой тщательностью. Захватив пистолеты, большой нож и запас патронов, они решительно двинулись к джунглям по широкой тропе, проложенной среди бамбука.

Агур был оживлен и весело болтал; бенгалец же напротив, встревожен и мрачен. Он часто останавливался и озирался по сторонам. Иногда он нагибался и внимательно вглядывался в тропу, притворяясь, что ищет следы слона.

Эта резкая перемена настроения, эти взгляды и маневры не ускользнули от Агура, который решил, что бенгалец боится.

— Смелее, Манчади, — весело сказал он. — Не думай, что так уж трудно схватиться с этой громадиной. Одна пуля в глаз — и все будет кончено.

— Я и не боюсь, — резко ответил бенгалец, тщетно стараясь изобразить на губах улыбку. — Просто настроение испортилось.

— Мне показалось, что ты обеспокоен.

— Это верно, но меня беспокоит не слон.

— А что же тогда?

— Агур, — сказал Манчади странным тоном. — Ты боишься смерти?

— Боюсь ли я смерти?.. Почему ты спрашиваешь? Я никогда не думаю о ней.

— Тем лучше для тебя.

— Я тебя не понимаю.

— Поймешь через несколько часов; молчи и пошли дальше.

«Он слегка тронулся, — подумал Агур. — Бедняга заговаривается от страха. Ладно, я сам убью слона».

Он ускорил шаги, несмотря на жаркое солнце, и через час они добрались до банановой рощицы, тенистой и очень приятной на вид.

Как только они вошли туда, Манчади принялся насвистывать какую-то песенку, с замысловатыми коленцами и переливами.

— Что ты делаешь? — спросил его Агур.

— Свищу, — ответил Манчади.

— Ты спугнешь слона.

— Наоборот, привлеку. Слоны любят свист и, когда слышат его, подходят поближе.

— О! Я этого не знал.

— Теперь знай, и внимательно смотри кругом. Ты знаешь, где находится пруд?

— Здесь рядом.

— Пошли.

Агур, хоть это и показалось ему довольно странным, послушался. Он углубился по едва заметной тропинке в чащу и привел товарища к берегу маленького пруда, окруженного грудами грубо отесанных камней — развалин старинной пагоды.

— Ты оставайся здесь, — сказал ему бенгалец, — а я войду в лес и поищу слона — он должен прятаться где-то поблизости.

Он взял под мышку карабин и спокойно удалился, не добавив больше ни слова. Но как только он убедился, что его не видно и не слышно, то сразу припустился бегом и остановился лишь у подножия огромного дерева, на стволе которого была грубо вырезана эмблема таинственных обитателей Раймангала.

Здесь он издал длинный свист и прислушался. Такой же сигнал из зарослей был ему ответом. Минуту спустя, среди кустов появилась зловещая фигура Суйод-хана.

Жрец скрестил руки на груди и устремил на Манчади взгляд, острый, как лезвие кинжала.

— Будь благословен, Сын священных вод Ганга, — сказал бенгалец, кланяясь и прикладывая сложенные ладони ко лбу.

— Итак? — коротко спросил Суйод-хан.

— Нас провели.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Тремаль-Найк жив.

Суйод-хан еще больше помрачнел и сжал кулаки.

— Я промахнулся? — прорычал он. — А ведь кинжал мой пронзил ему грудь!

Он склонил голову и погрузился в размышления.

— Манчади, — сказал он через некоторое время, — этот человек должен умереть.

— Приказывай, Сын священных вод Ганга.