Немецкий психолог Карл Бюлер писал в 1922 году: «Тот, кто наблюдал за спящей собакой, часто уверен, что ей снится охота. Мышцы ее тела слегка напряжены, голова и ноги принимают особое положение. Собака жалобно взвизгивает. Если дотронуться до ее передних лап, собака бросается вперед, как будто хочет схватить добычу. Иногда она внезапно вскакивает, точно так же, как человек, когда он пробуждается от беспокойного сна. Из этого можно сделать выводы, что собака видит сон, то есть, у нее возникают представления, основанные на недавних событиях, проходивших, когда она находилась в бодрствующем состоянии».

Через два года другой ученый решил испытать, помнит ли собака свои сны. Он будил двигающую лапами и взлаивающую во сне собаку — по его представлениям, она непременно должна была пытаться выбежать из комнаты, чтобы продолжить «охоту». Но собака почему-то и не думала бежать. Ученый сделал вывод: собака не помнит своего сна.

Выводы обоих ученых субъективны. Объективное изучение, с помощью приборов, показало другое.

Когда наука получила возможность изучать состояние сна у человека, оказалось, что двигаться во сне и видеть сны — совсем не одно и то же. У человека, во-первых, сновидения сопровождаются движением глазных яблок; во-вторых, определенным рисунком энцефалограммы. И человек, видящий сны, лежит как раз совершенно спокойно с расслабленными мышцами. Движения же мышц бывают при полном отсутствии сновидений.

Так что собака, «бежавшая» во сне, не выбегает из комнаты вслед за приснившейся ей дичью не потому, что не помнит своего сна, а потому, что ей ничего не снилось.

Но, может быть, у животных все происходит наоборот? Нет, исследования показали, что у спящей кошки, как и у человека, иногда возникают быстрые движения глаз и характерные для сновидений изменения в энцефалограмме. И в это время кошка, как и человек, лежит расслабленная, не пищит и не двигает лапами. Ее можно слегка толкнуть — на миг она проснется, но тут же снова заснет. Всякий раз, когда она видит сон, о чем рассказывает энцефалограф, ее толкают, она открывает щелки глаз и, зажмурившись, снова засыпает. По времени она спит много, но снов ее лишают. И вот эта несчастная кошка, проснувшись окончательно, начинает более чем странно вести себя: она устремляет ошалелый взор куда-то вдаль, будто пытается досмотреть недосмотренный сон, зрачки ее расширяются, и она подпрыгивает, «ловя» ей одной видимый, несуществующий предмет.

Бедная, невыспавшаяся кошка! Как и человек, лишенный снов, она охотно пожаловалась бы, что «не сомкнула глаз». Да вот беда: жаловаться ей не дано. Как и рассказывать свои сны…

Кошка лежит на лабораторном столе, на голове у нее датчики, провода от них присоединены к электроэнцефалографу. В левую сонную артерию экспериментатор вводит немного барбитуратов — левое полушарие мозга «задремало». Зато правое стало очень активным. По-видимому, угнетение одного полушария привело к ослаблению сдерживающего влияния коры на подкорку, на ствол мозга. И незаторможенное полушарие «работает за двоих».

После увлечения значением ретикулярной формации, после многих исследований, ученые высказали предположение — а кое-кто и убеждение, — что не одна она «подает энергию»; по-видимому, существует в подкорковых структурах несколько активирующих систем. Но сколько бы их ни было, все они под контролем коры, хотя и ее состояние зависит, в свою очередь, от влияния подкорки.

Функциональное единство корково-подкорковых аппаратов, соединенных прямыми и обратными связями в «функциональное кольцо» — вот как выглядят взаимоотношения двух этих «этажей» головного мозга. С помощью подкорковых структур кора осуществляет саморегуляцию своей деятельности.

Это имеет прямое отношение и ко сну и к пробуждению. Внешние раздражения, достигающие коры и во время сна, постоянно оцениваются ею.