- Она теперь едина с Силой, - сообщил учитель им всем, но смотрел только на Магуса. Охотник, приходя в себя, зашевелился. Тэли крепче сжал бластер. Анакин видел в его лице одно-единственное мучительное желание. Тэли хотел выстрелить.

Но тут же Анакин перевел взгляд на учителя, и ему стало жутко. Впервые за все годы, что он знал Оби-Вана Кеноби, ему было страшно за мастера. Анакин видел, как тот смотрит на Магуса. Ее глаза были пустыми, словно у ног джедая лежал не живой человек из плоти, крови и кости, а ничто, пепел.

Оби-Ван активировал свой меч.

Падме глянула на Анакина, расширив глаза. Скажи что-нибудь, - умолял ее взгляд, - Останови его.

Что-то в лице учителя сказало Анакину, что он сейчас ничем не может помешать Оби-Вану.

Тэли шумно выдохнул, не сводя глаз с Кеноби.

Оби-Ван неторопливо опустился на колени и приставил слепящий клинок к горлу охотника. Он встретил взгляд Магуса, и Анакин увидел мелькнувший в глазах того неподдельный ужас. Оби-Ван тихо произнес:

- Ты убийца. Бесчувственный и безжалостный. Но я не ты.

Он поднялся на ноги.

- Свяжите его и доставьте на борт, - велел он, отворачиваясь, - Теперь он военнопленный.

Глава 33

Взламыватель был утерян в бою за базу Азур. Взрыв фузионного снаряда почти сравнял космопорт с землей. Поднявшееся гигантское облако дыма послужило прикрытием для отступления республиканских кораблей. Генерал Солома’ал был взят в плен при попытке скрыться со взламывателем. Тогда он взорвал прибор, чтобы тот не достался врагу. Два дня спустя генерал бежал из плена и был восстановлен в звании и отправлен на другую базу.

Сепаратисты разбомбили лабораторию Тэли. Все его записи и документы были уничтожены. Ему понадобятся долгие годы чтобы восстановить хотя бы часть дела всей его жизни... если это вообще было возможно восстановить. На время войны Фрая секретно отправили на один из Республиканских военных объектов.

* * *

Приближался рассвет. Анакин и Падме стояли на веранде ее апартаментов на Корусканте. Они любили встречать эту пору вместе – стоять так под покровом темноты, но уже ощущать в воздухе утреннюю свежесть. В любые, даже самые темные времена это вселяло в них обоих надежду на лучшее.

- Я снова улетаю, - сообщил Анакин, - Утром мы с Оби-Ваном отправляемся на другую миссию.

- А у меня этим утром важное голосование, - ответила Падме, - Так что лучше попрощаться сейчас.

- Что, такое важное голосование?

- Сейчас они все важны. Сенатору Органе требуется моя поддержка.

Анакин нетерпеливо дернул плечом, но спорить не стал. Он все еще не мог оправиться от ужаса, что чуть не потерял ее. Он просто не понимал – какой толк во всех этих прениях в Сенате, когда идет война и лишь битва имеет значение?

- Я буду ждать твоего возвращения, - Падме прильнула к нему, - Всегда. Вечно. Столько, сколько понадобится.

Анакин смотрел на возвышающийся вдали Храм. Разве они все – Йода, Мейс, Оби-Ван, - могли знать, каково это? Когда всякий раз отрываешь себя от любимой, словно рвешь по живому? Он был готов драться за них и вместе с ними, но сердце его принадлежало не им. Им было не понять.

Там, на Азуре, он на минуту подумал, что Оби-Ван мог любить Сири. Ему казалось, что он видел это в глазах мастера, когда Сири погибла. Но Кеноби стоял над человеком, который убил ее – и ничего не сделал. Если Оби-Ван действительно любил, как он мог пощадить убийцу? Да, конечно, джедаи не имеют право казнить безоружного. Но дело было даже не в этом, а в том, как Оби-Ван говорил с Магусом – спокойно. Холодно. С таким характером невозможно любить, - думал Анакин. Сам он отдавал Падме всю свою страсть – и получал страсть взамен.

Звезды над головой начали таять, и на горизонте засветилась тонкая золотистая полоска рассвета.