– Ульрик Ши, – начал Катл, – вы понимаете, в чем вас обвиняют?

– Да. – Преступник расплылся в довольной, но какой-то неприятной улыбке.

За последние пару часов все постулаты многих веков о невозможности сумасшествия вампиров дали серьезный сбой.

Конечно, кровососы сами по себе и есть вариант разрушения личности вампира, но тут дело было вовсе не в этом, что подтверждали черные точки в глазах мужчины, прикованного к стене. Такого не может быть, потому что не может быть в принципе, но это есть.

– Вы понимаете, что завтра вы будете казнены?

– Ну и что? – кровосос весело рассмеялся, а потом дернул цепь, приближая, насколько это возможно, свое лицо к Катлу. – Только я хочу напоследок еще раз попробовать его. Вы же не откажете умирающему, приведете ко мне бродяжку или проститутку? Ну что вам стоит?!

– Ульрик Ши, вы сами знаете, что это невозможно, – спокойно ответил напарник.

– А я вам скажу, где спрятал тела!

– То есть вы признаете себя виновным в нападении на женщин и их убийстве посредством осушения?

– А если я не признаю, то что? Может, вы меня отпустите? Да брось, ведьмак, тут почти все вампиры. Они чувствуют этот запах. Кровь, смешанная со стаком. Они тоже ее хотят, но боятся в этом признаться даже себе. Цивилизованные. Как бы не так! Мы хищники, мы должны убивать, никогда мы не станем травоядными, как этого хочет Совет кланов. Он погряз в интригах, склоках, войнах. А что делать нам, обычным вампирам? Как нам жить? Уверен, что Высшие клана не отказывают себе в удовольствии испить дар жизни из шеи очередной наложницы. Не так ли? – он откинул голову, стукнувшись затылком о стену, и надрывно захохотал.

Если бы Эдвард не прижимал меня к себе, я бы после этой тирады, наверное, пошла бы подышать свежим воздухом. То, что он говорит, – страшно, но отчасти правда. Мы хищники, нам нужна охота, но четыре сотни лет назад мы решили, что больше не охотимся на людей. Теперь мы охотимся друг на друга и на то, до чего можно дотянуться. Бизнес и война едва ли не более азартные игры, чем выбор человеческой жертвы.

– Так признаете ли вы себя виновным? – Стэн был спокоен и собран и на провокации не поддавался. Все как всегда.

– Вы никогда не узнаете, где я их спрятал!

– Дом шесть по десятой Фабричной Центрального квартала, я полагаю? – вздернул бровь напарник.

– Откуда вы?..

– Ульрик, вы не учли одного: вы попадали в поле зрения полуночной полиции еще в то время, когда были человеком. А самое занятное, что до аварии, когда дом шесть расселили, вы жили именно там. Уехали одним из последних, потому что на наркомана, курящего стак уже больше года, даже испарения отходов химической фабрики не особенно действовали. Вы долгожитель, поздравляю. Обычно таким, как вы, на этом свете отводится месяца четыре, ну полгода максимум.

– И что, вы решили исправить ошибку природы?

– Знаете, во всей этой истории есть только одна загадка, – наигранно безразлично продолжил Катл. Замолчал на несколько секунд. – Кто вас обратил, Ульрик?

– Не знаю, – опять весело засмеялся он. А я периферийным зрением увидела, как дернулся, сжимая кулаки, Гарольд, но один взгляд Монтгомери Ши, второго наблюдателя от Совета, остановил безопасника.

– Неужели? Обычно, – напарник опять сделал паузу, приковывая внимание не совсем адекватного пленника к себе, – стаковых наркоманов обращают потому, что хотят излечить. Их близкие просят, просто умоляют клан, готовы отдать все что угодно, чтобы сын или дочь обрели новую жизнь.