Молчание в трубке затянулось. Семеныч лихорадочно прикидывал: «Сказать или нет? Дело, наверняка, не в этой любительской поделке. Скорее всего обидели какого-то авторитета, похитив у него картину. Вот братки и жаждут найти и наказать виновного. А мне с Дымом ссориться ни к чему. Возможно он уже что-то пронюхал о вчерашнем визите студента».

— А почему вы именно ко мне обратились с этим вопросом?

— Потому что, ты Семеныч в моем списке антикваров на первом месте. Я и другим собираюсь звонить по этому поводу.

— Не надо, не напрягай понапрасну людей. Был у меня вчера паренек с интересующей тебя вещицей. Но паспорт показать постеснялся. Сказал, что забыл дома.

Оценщик намеренно сделал паузу и Дым, с досадой спросил:

— Ну и что теперь? Продавец ушел с концами?

— Обижаете! Учуял я ваш интерес к этой безделице. На всякий случай заглянул в его студенческий билет. А разыскать Косина Виктора Сергеевича, учащегося в известном вузе — раз плюнуть.

— Давай, диктуй. Я записываю.

Отложив блокнот в сторону, Дым весомо предупредил: Семеныч, о нашем разговоре забудь. Не хочу конкурентов настораживать. Если картина у меня окажется — без вознаграждения не останешься.

— Я всегда ценил вашу щедрость. Можете на меня рассчитывать.

Положив трубку, оценщик болезненно поморщился: «Зачем мне ваши разборки, У меня и своих забот хватает».

О судьбе студента, выданного им людям Дыма, он старался не думать.

Клык, заменивший подстреленного Серу, сидел за рулем «Джипа» и с беспокойством наблюдал за входом в институт: «Что-то Зев задерживается. Хотя осложнений быть не должно: ментовская ксива сработала профессионально. А вот, наконец, появился. Идет один. Это плохо: Дым приказал достать студента из-под земли».

Зев тяжело плюхнулся на заднее сиденье:

— Немного опоздали, ушел Косин после занятий. Но я узнал его адрес. Едем к нему.

— Ксива подозрений не вызвала?

— Нет, я сказал, что он важный свидетель по автодорожному происшествию и все поверили. Неужели моя морда с ментовской схожа?

— А сейчас и не разберешь, где мент, а где братки. И тех, и других обыватель боится.

— Ладно, Клык, поднажми. Нам упускать этого Косина никак нельзя.

В квартиру студента поднялись вдвоем. Дверь открыл сам Косин. Не давая ему опомниться, Зев сунул под нос удостоверение в красной обложке.

— На читай, недоумок, кто тебе пожаловал. Сам МУР насчет тебя беспокойство проявляет. Видишь, какой чести ты удостоился. Давай, договоримся по-хорошему. Где картина «Семь грехов», которую ты вчера в комиссионку притаскивал?

— Нет, у меня никакой картины. И о чем вы спрашиваете, мне непонятно.

— Ты я вижу простак: думаешь мы сейчас тебе поверим, уроним скупую мужскую слезу и уйдем? Дома есть ещё кто-нибудь?

— Нет, мать ещё с работы не пришла.

— Ну значит, у нас есть время. Давайте майор Клыков, приступим к обыску.

Уже через час, облазив шкафы и антресоли, боевики убедились, что картины в квартире нет. Встав посреди комнаты, Зев уставился на Косина: «Этот дрожащий щенок давно бы раскололся, если бы не страх перед возмездием за убийство. Здесь в квартире его дожимать нельзя: услышав крик и вопли о помощи соседи могут звякнуть в ментовку. Вывезем паренька за кольцевую дорогу и выбьем из него картину».

— Давай собирайся, Витек. Поедем в Управление. Там у тебя язык быстро развяжется.

Громилы вывели Косина из подъезда. Увидев «Джип» Косин насторожился.