— Нет,— простонал он.— Моя жена, мои дети — все, кто у меня есть, находятся здесь.

Мсье Дюран замолчал и некоторое время неподвижно сидел с мрачным лицом, углубленный в свои мысли. Затем его лицо просветлело.

— Есть выход,— сказал он.— Превосходный выход. Я позвоню в гестапо и сообщу о подозрительном англичанине в моем кафе! После этого они не смогут меня заподозрить.

Едва он ушел, меня охватил жуткий страх, что мы все-таки ошиблись: что если мистер Стоу на самом деле был английским солдатом? Я дошла до кафе и села на террасе. Мне нужно было все увидеть и удостовериться самой.

Вскоре подъехала немецкая автомашина, из которой выскочили трое военных. Они быстро зашли в кафе и тут же вышли из него вместе с человеком, которого двое из них вели под руки. Мое сердце упало: мы ошиблись! Но едва они отошли от освещенного кафе и оказались в полумраке улицы, как все четверо разразились громким смехом. Перед тем, как сесть в машину, «мистер Стоу», все еще смеясь, предложил остальным сигареты из пачки точно такой же, какие выдавались немецким солдатам.

Через несколько дней мсье Дюран вбежал в гостиную с искаженным яростью лицом, потрясая зажатой в руке газетой.

— Вы что, с ума сошли?! — закричал он.

Я прочитала объявление, на которое указывал его дрожащий палец:

Уильям Грей (из Дюнкерка) ищет своих друзей.

Адрес: кафе «Модерн», рю Родье, Париж.

— Мсье Дюран,— сказала я.— Мы не помещали этого объявления. И мы не заказывали, чтобы вновь напечатали наше.

Он смотрел на меня с недоумением.

— Тогда кто же, мадам?

— Гестапо,— ответила я. В этом у меня не было никаких сомнений.— Они захотели узнать, к кому вы пойдете, когда прочитаете его.

— Mon Dieu! — воскликнул пораженный мсье Дюран.— Что я натворил! Что же мне теперь делать?

— Ничего,— посоветовала я.— Если они за вами следили, то дело уже сделано, и ничего не исправить.

Вечером я прошлась по квартире, обшаривая все шкафы и все ящики и сожгла все изобличающие нас бумаги. Утром следующего дня я сидела за завтраком, когда в дверь позвонили.

На пороге стояли двое.

— Где мадам Борепо?

— В Туре,— ответила я, зная, что не должна открывать, что она посещает неоккупированную зону.

— Когда она вернется?

— Почему вы задаете мне эти вопросы?

Один из них вынул значок.

— Мы из немецкой тайной полиции.

Вышло так, что эта ситуация послужила мне разрядкой. Пять месяцев я жила, с ужасом ожидая этого момента. И вот, когда он наступил, я ощутила себя совершенно спокойной. Сцена оказалась гораздо менее впечатляющей, чем я ожидала — просто два человека в штатском с портфелями, вежливо стоящие в дверях, совсем как коммивояжеры.

— Англичанка в отъезде,— сказал один гестаповец, полагая, что я не понимаю немецкого.— Оставайся здесь и отвечай на звонки.

Он повернулся ко мне, вновь переходя на французский.

— Вы пойдете со мной. Соберите необходимые вещи и обязательно теплую одежду.

Зайдя в свою комнату, я стала собирать чемодан, в то же время отчаянно пытаясь сообразить, как же мне оставить какое-нибудь предупреждение. Днем должен был появиться отец Кристиан, а Шансель мог зайти в любую минуту. Когда мы спускались на лифте, я подумала, что внизу смогу увидеться с консьержкой. Но в вестибюле никого не было.

В здании гестапо меня провели в комнату, где за столом сидели двое немцев: один в военной форме, другой — маленький, похожий на мышь человечек, который представился доктором Хагером,— в штатском.

— Миссис Шибер,— заговорил последний,— мы не хотим, чтобы нас обвиняли в том, что мы посадили в тюрьму гражданку вашей великой страны.