Затем появились сведения, что немцы ускоряют выпуск продукции единственного в Европе крупного производителя тяжелой воды — завода «Норшск гидро» в Веміфке, Норвегия. Высаженные с воздуха норвежские коммандос взорвали часть предприятия и уничтожили большое количество тяжелой воды. Немцы попытались переправить то, что осталось, на корабле, но норвежцы, взорвав, утопили его.

В феврале 1944 года в Лондон прибыл майор Хорас Калверт, чтобы совместно с британцами приступить к сбору информации об атомном проекте немцев, который они тоже, естественно, пытались сохранить в полной секретности. Первым делом следовало проверить источники урана немцев. Нацисты захватили большой очистительный завод около Антверпена, но бельгийское подполье следило, чтобы отгружаемый уран уходил не туда, куда его отправляли немцы. Чешский агент докладывал о руде, добываемой в шахте в Йоахимстале. Все предприниматели, занимавшиеся до войны ураном и торием, были взяты на заметку, так же как и металлические очистительные заводы, силовые станции и другие подозрительные сооружения.

В поисках предполагаемых лабораторий Гитлера, где шли работы по созданию атомной бомбы, разведгруппы из Лондона устанавливали местонахождение немецких физиков, способных проводить подобные исследования. Аэрофотосъемка показала, что в некой необычной лаборатории в Далеме, недалеко от Берлина, активно ведутся работы. Эту информацию подтвердили словоохотливые немецкие ученые, сообщив в ходе осторожных опросов, что их коллеги уехали на какие-то новые исследования.

Затем британской разведке стало известно, что один пронацистски настроенный швейцарский ученый участвует в работах по созданию нового взрывчатого вещества в секретной лаборатории в Южной Германии в городке Бизинген, расположенном в области Гогенцоллерн. После этого американский цензор перехватил письмо, отправленное в Южную Америку, автор которого работал в «исследовательской лаборатории — Д». На конверте стоял штамп Эхингена, городка, расположенного в трех милях к северу от Бизингена, а в нем, согласно сообщению одного дружественного швейцарского ученого, проживал доктор Вернер Гейзенберг, германский физик-ядерщик № 1. После опроса всех ученых-атомщиков из союзных стран, а также многих из нейтральных на предмет того, кто из числа нацистских ученых мог там работать, были получены пятьдесят фамилий. Вскоре «лазутчики» уже имели характеристики внешности, адреса и фотографии многих из них и даже запись голоса одного. Были «с пристрастием» допрошены все немецкие военнопленные родом из той местности и получены описания зданий, в которых могла размещаться лаборатория.

Весной 1945 года союзники прорвались в Германию, и Ланздейл, уже подполковник, распорядился:

— В Гогенцоллерн — и как можно скорее! Нужно захватить ученых со всеми их секретами, пока они не разбежались.

Для поиска атомных секретов и ученых была создана особая группа, насчитывавшая более ста человек, из отборных солдат, специалистов-офицеров и команды ученых во главе с профессором Сэмюэлом Гоудсмитом из Северо-западного университета, которая получила кодовое название «Алсос». Эту группу возглавил полковник Борис Паш, человек безрассудной дерзости, и одной из первых и самых секретных ее задач стал розыск ведущего французского ученого-атомщика Фредерика Жолио-Кюри, зятя Марии Кюри и будущего руководителя Комиссариата Франции по атомной энергии. Лабораторией Жолио пользовались нацисты, поэтому Гоудсмит предположил, что он должен много знать об их работе. Чтобы помешать возможному похищению нацистами этого французского ученого с приближением наших войск, полковник Паш вместе с полковником Калвертом и двумя агентами Си-ай-си двигались вместе с передовыми французскими танками и вместе с ними вошли в Париж. Встретившись с Жолио, они узнали, что его лабораторией распоряжались двое немецких ученых, проводивших работы в области ядерной физики.