По будням Х.П. обычно оставался в своем домике и работал над мемуарами. К сожалению, его слог оказался таким напыщенным, а словарный запас столь ограниченным, что рукопись получилась скучной.

По прошествии нескольких месяцев Х.П. осуществил свою давнюю мечту — открыл в Копенгагене магазин старых и редких книг. Денег, которые он заработал в тюрьме, для этого было недостаточно, но адвокаты, полицейские, судьи и некоторые другие принимавшие участие в его судьбе люди собрали необходимую сумму.

Однажды Х.П. влюбился в хорошенькую молодую женщину, работавшую в известной адвокатской фирме в Копенгагене. Его сомнительное прошлое не стало помехой для ухаживаний, и вскоре их свадьба стала делом решенным. Она состоялась в доме прокурора верховного суда, пригласившего многих своих коллег. Их брак оказался счастливым. Каждый год в день своего помилования Х.П. присылал мне маленький подарок и письмо, а летом приезжал вместе с женой и проводил месяц в бунгало. Я отметила, что Х.П. стал не только усердным магазиновладельцем, но и заботливым мужем, мирным скромным человеком. Наш экс-взломщик действительно изменился.

Потом в Данию пришли нацисты. Нацисты знали все о Х.П., числившемся у них в списке людей, которые могли оказаться полезными. Вскоре его стали повсюду видеть в компании немецких офицеров. Он носил отлично сшитую немецкую военную форму и держался со своей прежней заносчивостью. Все его друзья, большая часть которых состояла в подпольных организациях и поддерживала тесные контакты с англичанами, получая от них инструкции и средства для производства саботажа, с отвращением отвернулись от него.

На острове Рефсхалео немцы взяли под свой контроль и управление важный завод по производству самолетных деталей, и подполье решило его взорвать. На заводе работали сотни людей, и части из них было поручено выполнение определенных заданий на этом предприятии, тогда как другие, согласно плану, должны были осуществлять дорожные «происшествия», затевать уличные драки и давать ложные пожарные тревоги, чтобы отвлечь немецкую полицию Копенгагена в ночь диверсии. Осуществить взрыв было решено в безлунную полночь. Специально отобранным людям поручили позаботиться о часовых, а вскоре доставили динамит и подготовили его к применению. Время диверсии приближалось.

Но неожиданно возникла угроза, что этот почти совершенный план провалится. Вход на завод закрывали огромные стальные ворота, и диверсанты, как ни старались, никак не могли сообразить, как им открыть запирающие их специальные замки.

За два дня до назначенного срока один из руководителей подполья получил записку. Он уже получал прежде записки, написанные той же рукой, сообщавшие сведения о планах немцев, но никто не знал их отправителя. Эта же была подписана: «Я буду у входа на завод через два дня в полночь,— говорилось в ней.— Я приду в немецкой форме и открою замки. Х.П.»...

Но могли ли подпольщики доверять Петерсену? Находясь в отчаянном положении, подпольщики решились. Он появился точно в назначенное время, облаченный в свой немецкий мундир. Часовые были бесшумно сняты, и у ворот собралась большая группа взрывников, готовых действовать.

— Я пришел, чтобы сдержать свое обещание,— тихо сказал Х.П.— У меня только одна просьба: если со мной что-нибудь случится, позаботьтесь, чтобы мое имя осталось незапятнанным. Моя жена...— Он замолчал и, склонившись над замком, приступил к работе.

Через три минуты ворота были открыты. Теперь он мог спокойно уйти, но остался, объяснив:

— Я хочу сам вставить один из взрывателей.

Можно было действовать. По сигналу взрывники разбежались по своим местам и через короткое время один за другим вновь выбежали из ворот.