Кита не позволял главному шпиону Есикава даже приближаться к лайнеру, чтобы агенты ФБР не взяли его под наблюдение, и Судзуки передал ему для Есикава лист с длинным списком вопросов. Среди прочего штаб спрашивал его, насколько бдительны американцы в Оаху, можно ли их застать врасплох и как скоро после нападения, на его взгляд, Соединенные Штаты будут готовы к войне. Ответы Есикава были благоприятными.

Он передал требуемую карту, заполненный опросник и свои разнообразные наблюдения Кита, а тот — одному из своих помощников, который, положив их в местную газету и сунув ее под мышку, с беспечным видом поднялся по сходням «Тайе Мару». Задание было благополучно завершено, и под общий вздох облегчения отъезжающих и провожающих 5 ноября лайнер отплыл обратно в Японию. Перед выходом из порта судно было подвергнуто «одной из самых тщательных проверок, когда либо проводившихся в Гонолулу». Никакой контрабанды ни в багаже, ни у кого-нибудь из пассажиров обнаружено не было.

Приготовления к нападению достигли пика интенсивности. Футида назначил на 6 ноября генеральную репетицию с проведением отрабатываемого налета на Перл-Харбор всеми возможными способами. В учениях участвовали шесть авианосцев и 350 самолетов, которые должны были подняться с палуб в 200 милях от кораблей-«мишеней».

Когда наступило время отплытия атакующего флота, для сокрытия этого факта от японских граждан были приняты тщательно продуманные меры, Чтобы исчезновение такого количества самолетов не бросилось в глаза, на расположенные у побережья авиационные базы поступили приказы проводить интенсивные полеты, а береговым частям было предписано отпускать как можно больше военнослужащих в увольнение, чтобы «синих курток» на улицах не стало меньше. Флот шел при полном радиомолчании. По мере его удаления количество сообщений и инструкций из Японии увеличивалось, но так как уже две недели намеренно осуществлялось интенсивное передвижение японских военных кораблей, особого оживления в эфире заметно не было. Все должно было создавать впечатление, что не происходит ничего необычного.

Днем 17 ноября Ямамото поднялся со своим штабом на борт флагмана адмирала Нагумо «Акаги», стоявшего на якоре в бухте Саэки, чтобы пожелать командирам оперативного соединения удачи. Речь Ямамото не была стандартной в таких случаях «накачкой» для поднятия духа. Адмирал сурово сказал, что, хотя они и рассчитывают на внезапность, каждый должен быть готов к «сильному отпору американцев». Затем группу провожающих провели в кают-компанию, где в серьезной, торжественной, даже немного мрачной атмосфере прошел прощальный обед. Однако тут Ямамото открыл присутствующим свои истинные чувства, сказав: «Я ожидаю, что операция окажется успешной». По сложившемуся ритуалу командующий адмирал обычно просто выражал надежду на успех предстоящей миссии. Теперь же вместо символического «сурумэ», означающего «надежда», офицеры услышали «катигури» — «победа» и, чрезвычайно воодушевленные уверенностью своего главнокомандующего, под крики «Банзай!» подняли бокалы за грядущее сражение во славу императора.

С наступлением ночи «Акаги» погасил огни и вышел в море в молчаливой компании двух эсминцев. Подобным же образом покидали гавани вверх и вниз по побережью другие группы кораблей, одни из них шли вдоль берегов, другие — в ста милях от берега. Всего соединение должно было включать 31 корабль — шесть авианосцев, два линкора, два тяжелых крейсера, один легкий, три подводных лодки, девять эсминцев и восемь неповоротливых танкеров.