Наконец в марте 1944 года я направил в Берлин предложение о прекращении операции «Нордпол» отправкой последнего послания, и лицам, отвечавшим, как нам было известно, за проведение разведывательно-диверсионных операций в Голландии. Была отправлена радиограмма:

«Господам Бланту, Брингаму и К°, Лондон. Мы понимаем, что вы прилагаете усилия к тому, чтобы продолжить свое дело в Голландии без нашего участия, и очень сожалеем по этому поводу, проработав долгое время вашими единственными представителями в этой стране при нашем взаимном удовлетворении. Тем не менее, мы можем заверить вас, что₉ если вы задумаете нанести нам визит с далеко идущими планами, вашим эмиссарам будет оказано такое же внимание, как прежде, и такой же теплый прием».

Послание было радировано в Англию открытым текстом по всем десяти передатчикам 1 апреля. Дата представлялась особенно подходящей. Операция «Нордпол» закончилась.

Джордж УИЛЛИС

ТАЙНОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ

(фрагменты из книги)

Однажды поздно вечером — это было вскоре после Перл-Харбора — когда я, состоя на службе в военно-морской разведке, находился на дежурстве в управлении Третьего военно-морского округа Нью-Йорка, тишину помещения нарушил стук телетайпа. Сообщение было послано из Вашингтона, и это именно оно подтолкнуло меня к тому, чтобы начать карьеру, если можно так выразиться, официального взломщика.

В сообщении говорилось, ЧТО есть сведения О ТОМ, ито атташе некоего посольства в Вашингтоне сжигают каждую ночь все скопившиеся за день бумаги, и спрашивалось, не могли бы мы установить, не занимаются ли в консульстве этой страны в Нью-Йорке тем же самым.

Я запросил у начальника моего подразделения разрешение попытаться проникнуть в консульство и выяснить данный вопрос. В отличие от многих других начальников, этот человек считал естественным использовать все шансы и рисковать карьерой ради задач, которые, как он понимал, должны быть выполнены.

— Давайте,— был его ответ.— Но помните, что консульство является территорией иностранного государства. Поэтому, если вас там застукают, в морском министерстве испытают крайнюю неловкость.

Я хорошо это понимал и постарался разработать надежный план. Первым делом я встретился той же ночью с администратором здания, в котором снимало помещение консульство, и показал ему свое удостоверение. Администратор, как оказалось, был ветераном флота и с готовностью согласился мне помочь, сообщив, что ночью консульство никто не охраняет за исключением одного человека у специального лифта.

Я одолжил у него комбинезон уборщика и, делая вид, что работаю в этом здании, поднялся на другом лифте этажом выше консульства и спустился вниз по лестнице. После этого, пользуясь ключами, которые мне дал администратор, я зашел внутрь консульства и сразу почувствовал запах гари. Пустые мусорные корзины свидетельствовали о том, что все бумаги были уничтожены. Но здесь еще находились сейфы, встроенная стальная камера и целый ряд запертых шкафов для хранения документов, и я был уверен, что уж в них-то хоть одну важную завалящую бумажонку найти можно.

Я решил, что вернусь сюда с разрешением или без него вместе с людьми и инструментами, необходимыми для вскрытия этих сейфов и шкафов. Мой начальник снова дал свое «добро», причем на этот раз он принял решение без ведома руководства в Вашингтоне, а ведь он понимал, так же как и я, что нюхать на дежурстве, чем пахнет из мусорных корзин,— это одно дело, а взламывать сейфы — совсем другое.

— У меня только одно условие,— сказал мне начальник.— Вы должны подобрать себе таких людей, чтобы после вашей работы никто не смог бы заподозрить, что вы подходили к сейфам.

На следующее утро я приступил к отбору своей команды: слесаря, специалиста по сейфам; человека со знанием языка, который мог бы читать бумаги и заключать, какие из них стоит переснять, и первоклассного фотографа.