Два дня спустя RLS передал в Лондон такое сообщение: «Попытка в Катвейке неудачна. Наши люди попали на минное поле. Пятеро пропали без вести. Тейс и остальные возвратились, среди них двое раненых», а на следующий день послал еще одно: «Двое из пяти пропавших вернулись. Трое остальных погибли в бою. Противник усилил охрану Катвейка и остальных радиостанций».

В ответ пришла радиограмма: «Очень сожалеем о ваших потерях. Метод защиты новый и непредвиденный. Необходима крайняя осторожность. Сообщайте обо всем необычном».

Я позаботился, чтобы в голландской прессе появилось упоминание об этом деле. В статье говорилось, что преступные элементы предприняли попытку взрыва радиостанции и что захваченные орудия преступления указывают на содействие врага. Я рассчитывал, что мои оппоненты в Лондоне ознакомятся с заметкой, получив газеты через нейтральные страны. Через пару недель Лондон передал RLS поздравление с попыткой диверсии в Катвейке.

Получилось так, что решающая фаза «Нордпола», длившаяся с июня 1942 года до весны 1943-го, протекала в рамках проводимой англичанами и голландцами операции «Марроу». Возглавлять «Марроу» назначили агента по имени Ямбрус, и его задачей было — как мы узнали после его разговора с нашими «представителями подполья» перед его арестом — установить контакты с руководителями голландской организации «Ордединст» и побудить их создать шестнадцать боевых и диверсионных групп по сто человек в каждой.

Нам не были известны лидеры «Ордединст», и мы передали в Лондон, что в высшем руководстве этой организации заметны признаки деморализации, что в ряды его членов проникли немецкие осведомители, и предложили, чтобы Ямбрус вошел в контакт с другими, заслуживающими доверия руководителями.

Создание фиктивной организации «Марроу» началось в августе 1942 года. «Формирование» 16 групп шло так успешно, что к ноябрю Лондон прислал к нам еще 17 агентов, среди них было пятеро радистов со своими передатчиками и собственными частотами. Радируя, что обучение проходят уже около полутора тысяч человек, мы тем самым давали понять, что очень нуждаемся в одежде, обуви, табаке, чае, и как-то ночью получили целых пять тонн этого груза!

С января по апрель 1943 года в наши руки попало еще семнадцать агентов, включая семь радистов с рациями, и я оказался перед необходимостью снабжения Лондона информацией о деятельности почти полусотни агентов. Долго так продолжаться не могло — шестеро наших радистов уже едва справлялись, поэтому мы запросили и получили у Лондона разрешение на консервацию «в целях конспирации» части занятых в операции «Марроу» раций.

Однажды мы оказались близки к провалу. Это случилось, когда к нам был заброшен агент по имени Йонгели с псевдонимом «Эри». После своего ареста он заявил, что для подтверждения своего благополучного прибытия должен сразу послать в Лондон радиограмму: «Экспресс пришел вовремя». Допрашивавшие его контрразведчики почувствовали себя в затруднении: не пытается ли он нас провести?

Я отправился, чтобы встретиться с Йонгели. Спокойно отвечая на мои вопросы, он повторял, что ему нужно незамедлительно передать сообщение: «Экспресс пришел вовремя», в противном случае в Лондоне поймут, что он попал в руки немцев. Наконец я изобразил глубокую задумчивость и, делая вид, что поверил ему, проговорил, что он может послать свою радиограмму, — и неожиданно посмотрел на него.